выставка шедевры
В Русском музее открылась выставка шедевров, музею не принадлежащих: русское искусство из зарубежных частных коллекций. На празднике черной зависти побывала АННА Ъ-МАТВЕЕВА.
Картины, скульптуры, фотографии, которыми заполнен десяток залов Корпуса Бенуа, вызывают у музейщиков примерно те же ощущения, что у сидящей на строгой диете барышни — конфеты и пирожные в витрине кондитерской. Непроизвольные глотательные движения и бессильное "хочу!". А как не хотеть? Классики русской живописи Тропинин и Венецианов, пришедшие им на смену Перов и Репин, титаны авангарда Малевич и Лисицкий, прекрасные Малявин и Суетин — в общем, вся история русского искусства, представленная вещами однозначно музейного уровня, но... чужими и ранее музею недоступными.
Впрочем, качество — заслуга Русского музея, производившего отбор работ "на местах". Разумеется, в частных коллекциях есть работы второго и третьего ряда, а главное, подделки — бич всех коллекционеров. Русский музей собрал сливки с частных собраний всего мира, и теперь выставка напоминает концерт "Все звезды": действительно, все самые хитовые имена. В первом зале — воздушно-розовый "Портрет неизвестной с зонтиком в руке" Тропинина из собрания Владимира Царенкова. Автопортрет Исаака Левитана из коллекции неназванного собирателя (кстати, неназванных владельцев на выставке большинство: не все коллекционеры готовы "засветить" свои коллекции, что с точки зрения музейного дела грустно). Отличные, почти миниатюрные картины Перова "Беседа" и "Закат на реке". А маленькая "Царская охота" Серова мало того что прекрасно написана, так еще и по-прежнему актуальна дальше некуда. На холсте Серова царская охота — вельможи в камзолах, на горячих скакунах — несется за дичью через поле, не разбирая дороги и чуть не опрокидывая случайно встретившуюся на пути телегу с насмерть перепуганным мужиком. Очень современный сюжет, только проблесковых маячков не хватает. Здесь же одна из звезд выставки — "Голова раба" Александра Иванова, эскиз к хрестоматийному "Явлению Христа народу", практически идентичная другой "Голове раба", являющейся гордостью Русского музея,— из частной коллекции в Лондоне.
Дальше — больше. Главный (на пару с Шишкиным) русский художник Репин представлен очаровательным эскизом с лежащей девочкой и лихим "Казаком" — вообще-то это этюд к картине "Черноморская вольница", но работа крупная и полностью законченная, так что язык не поворачивается назвать ее этюдом. Хорошо представлены художники второго ряда, например, Константин Горбатов или Александр Беггров с видами Петербурга. В следующем зале нас встречает (и уже не отпустит) русская идея, данная нам в ощущениях. В зарубежных коллекциях — это вообще дело неизбежное: большинство собирателей — наши соотечественники, и определенный их процент неизбежно считает чем-то вроде своей социальной ответственности собирать все "про Россию", в том числе и живопись. Вне конкуренции Архипов и Малявин с их фирменными бабами. Но хотя залихватских крестьянок в цветастом здесь полно, центр малявинского зала — неожиданная "Принцесса и лобстер", такая же цветная и развеселая, но тут принцесса явно парижанка, и хватает за усы изумленное ракообразное. В ностальгию по русской идее вписываются и Суетин с его идиллическим "Сбором урожая" из коллекции Майи и Анатолия Беккерман, а тем паче Дмитрий Стеллецкий — предшественник Ильи Глазунова с картинами под названием "Русские люди" (сборище бородатых мужиков с иконописными глазами) или "В память всех детей невинно убиенных" (разумеется, изображен условный царевич Алексей).
О представленном на выставке искусстве начала ХХ века — Серебряного века русской поэзии и золотого с бриллиантами для русского искусства — вообще не хочется писать. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Деревянные коллажи Василия Ермилова, Павла Мансурова, малоизвестного "русского Пикассо" Петра Галаджиева. "Парижская мадонна" Петрова-Водкина, способная немало позабавить искушенного зрителя: парижскость мадонны проявляется в наличии у нее за спиной собора Нотр-Дам, а так — одно лицо со всем известной "Петроградской мадонной", хранящейся в том же Русском музее. Многочисленный Давид Бурлюк. Малоизвестный, но отличный Александр Яковлев с картинами, написанными в путешествиях по Африке и Азии (в Китае художник так проникся духом страны, что забросил холст и стал писать картины на шелке). Отдельный зал посвящен подвижнику-собирателю Джеймсу Баттерквику. С чего бы вдруг англичанину собирать русских художников 1920-30-х годов, да к тому же малоизвестных вроде Софьи Закликовской или Марии Казанской? А он собирает, и коллекция невероятно интересная.
По сусекам частных собраний наскреблась вполне музейная коллекция. Русский музей выставляет ее с понятным месседжем: "частные коллекционеры, многим вещам из вашей собственности место в музее". К сожалению, бюджет Русского музея на закупку работ — ноль рублей, новые поступления — почти исключительно дары. Выставка "Время собирать" — обращение в адрес Министерства культуры: нашу барышню неплохо бы уже снять со строгой диеты.