Николай Загреков в "Наших художниках"

Николай Загреков — художник, с одной стороны, на 100 процентов "наш": родился в Саратове, потом учился в Москве у Петра Кончаловского и Ильи Машкова. С другой стороны, Nikolaus Sagrekov совершенно "не наш" — с 1921 года и до смерти жил в Берлине и вписан в энциклопедии как представитель тамошнего направления "новая вещественность.

Николай Загреков начинал учиться в Саратове, городе символизма и "Голубой розы",— но никаким символизмом в его живописи и не пахнет. Сезаннизма, который он мог бы получить от учителей-бубнововалетцев, тоже кот наплакал. Впечатливший Загрекова в Берлине экспрессионизм у него "не покатил". Но — вот момент истины: стоило ему вернуться в лоно классической живописи и к осязаемости вещественного мира — как все сразу стало отлично. Не зря же в первом атестате у Николая Загрекова было две пятерки — по рисованию и поведению.

Стремление к всеобщему порядку в 1920-1930-х годах охватило весь Старый Свет — и в социальной, и в политической, и в эстетической сферах. И если в первых двух областях последствия упорядочения стали катастрофическими (нацизм в Италии и Германии, сталинизм в СССР), то в области эстетики все было прекрасно. Нынешние исследователи проводят прямые параллели между представителями немецкой "новой вещественности" и советскими художниками, одновременно (еще до насильственного насаждения соцреализма) повернувшимися от кубофутуризма, супрематизма и абстракции к фигуративной повествовательной живописи. И фигура Загрекова в данном случае как раз то звено, которого им раньше не хватало. "Метательница ядра" и "Физкультурница" Загрекова — как сестры спортсменкам и комсомолкам Александра Самохвалова. Параллели можно тянуть и дальше — например, после взятия Берлина советскими войсками советская комендатура расположилась в доме Загрекова. И мало того — Загрекову немедля заказали серию парадных портретов советских военачальников (в том числе Жукова и Сталина).

Вот как раз на этих параллелях и построена выставка в "Наших художниках". В 2004 году в Третьяковской галерее, а потом в Русском музее прошла персоналка Николая Загрекова — была представлена чуть ли не сотня картин. Это был весь Загреков — с 1920-х (вещи русского периода не сохранились вовсе) до 1970-х. Теперь галерея "Наши художники" взяла на себя задачу не просто предъявить зрителю художника, но вписать его в контекст русского искусства. В виде параллелей приглашены почти два десятка полотен 1920-1930-х годов из Русского музея и Третьяковской галереи (акция, по смелости поразительная для частной галереи): Александра Самохвалова, Натана Альтмана, Федора Богородского, Климента Редько. Кроме того, и Загреков представлен не сплошь, а отборный — 30 картин того самого периода "новой вещественности". Среди них — шедевры вроде "Девушки с рейсшиной" и "Крестьянина с кроликом-призером". На самом деле они скорее дистанцируют Загрекова от советского реализма. "Девушка" (1929 год), совершеннейшая вамп и эмансипе в полосатой толстовке, широко расставила ноги и вызывающе смотрит на зрителя; а "Крестьянин" (1925) шокирует сопоставлением совершенно овечьего лица крестьянина и человечьего "лица" кролика-призера. Зря поставили Загрекову "пять" за поведение.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...