фестиваль
В Авиньоне продолжается 60-й театральный фестиваль. После пятнадцатилетнего перерыва в этом году сюда опять приехал самый известный из живущих во Франции режиссеров — англичанин Питер Брук. Он показывает свой новый спектакль "Сизве Банзи мертв".
Имя Питера Брука, 81-летнего живого классика мирового театра, руководителя парижского театра "Буфф дю Нор" и основателя Международного центра театральных исследований, заставляет любого человека театра, даже многоопытных и, как правило, несентиментальных театральных продюсеров (а о сентиментальных и говорить нечего), вставать по стойке "смирно". Все, что выходит из рук Брука, ценно уже потому, что это сделал "тот самый Брук". Список запланированных на будущий сезон гастролей спектакля "Сизве Банзи мертв" способен впечатлить кого угодно — более сорока адресов по всему миру, включая Эквадор и Уругвай, Чили и Канаду, острова Реюнион и Мадагаскар, Мексику и грядущий VII Международный фестиваль имени Чехова. Спектакль Брука был поставлен совсем недавно, так что большинство фестивалей и театров, включая Авиньонский, подписались на него не глядя.
Возить "Сизве Банзи" не слишком накладно — всего два человека на сцене, и декораций, по сути, никаких: несколько складных картонок, табурет да дверной контур на колесиках. Любого другого режиссера у нас обвинили бы в том, что он ставит спектакль в расчете на международный чес. Однако к Питеру Бруку подобное обвинение не приклеить — у него экономия выразительных средств, и это все знают, вызвана не деловым расчетом, а давно случившимся разочарованием в привычных методах и эстетиках европейского театра. Еще в 70-х годах режиссер начал ездить по всему миру, изучая театр и пратеатральные ритуалы неевропейских народов. Особенно господин Брук прикипел душой к Африке — многие из африканцев стали с ним работать, и большинство его последних спектаклей поставлено именно на темы Черного континента.
Пьеса "Сизве Банзи мертв" была написана тремя южноафриканскими драматургами — Атоллом Фугардом, Джоном Кани и Уинстоном Нчоной более тридцати лет назад. Атолл Фугард — автор в мире довольно известный, имена двух других драматургов европейцам ничего не говорят. Впрочем, эта пьеса на европейцев и не рассчитана. Она появилась в ЮАР во времена режима апартеида и предназначалась к исполнению в резервациях, где жило коренное население страны. Проблемы театральных эстетик, актерского мастерства и режиссерских интерпретаций драмы для упомянутого населения интереса не представляли. Зато коллизия простенькой пьесы была близка и понятна: ее герой теряет все свои документы и оказывается никем. Восстановить бумаги во времена апартеида для чернокожего представлялось делом крайне сложным. У бедолаги появляется вроде бы шанс получить документы на имя другого человека. Проблема, однако, усугубляется тем, что, согласно местным традициям, родовое имя — главное достояние человека, а посему, лишившись имени или поменяв его, он в глазах соплеменников становится как бы мертвецом.
Народная комедия представлена силами двух африканских актеров. Незадачливого героя играет Хабиб Дембеле, а все остальные роли скопом играет пластичный и обаятельный Пичо Вомба Конга, который не меньше, чем актер, известен как хип-хопер Пичо (фестиваль даже устроил его отдельный концерт в этом качестве). Именно Пичо первым выходит на окруженную с трех сторон зрителями игровую площадку и мигом налаживает с публикой контакт — достаточно всего пары его белозубых улыбок и нескольких движений переливчатого, как ртуть, тела. Да и дальше правила игры не усложняются. Актеры играют спектакль так, как будто они в игровой форме проводят урок в начальной школе: если содержание той или иной сцены усвоено "учениками", можно переходить к следующей порции сюжета.
Наивный театр позднего Брука не апеллирует к интеллекту зрителей и не намерен потакать их стремлениям к изощренным театральным приключениям. Намеки на актуальность сюжета — "вот и в современной Европе так много значат всякие бумаги, а человеку недостаточно быть просто человеком" — всерьез воспринять трудно. В сущности, он просто дает шанс зрителю поставить над собой эксперимент: а могу ли я, пресыщенный европеец, впасть в наивность и смотреть на сцену широко открытыми глазами, слушать широко открытыми ушами, как будто только что первый раз в жизни попал в театр. "Если вы, сидя в театральном зале, начинаете сравнивать спектакль с тем, что видели в других театрах раньше,— говорит Питер Брук,— значит, перед вами ненастоящий театр". Сейчас господин Брук употребляет выражение "theatre immediat" — "немедленный театр", то есть только тот, что сейчас перед вашими глазами, и никакого другого нет. Особенно отважно утверждать такое на бескрайнем театральном фестивале, где зрители смотрят по пять спектаклей в день и только и делают что сравнивают свои впечатления.