Гейш-парад

"Тигры в чайном домике" на сцене РАМТа

гастроли танец

На сцене Российского академического молодежного театра хореограф Каролин Карлсон и руководимый ею Национальный хореографический центр Roubaix Nord--Pas-de-Calais показали спектакль "Тигры в чайном домике". Западные реминисценции на восточные темы не погрузили ТАТЬЯНУ Ъ-КУЗНЕЦОВУ в состояние медитации.

Американская модернистка Каролин Карлсон — культовый персонаж французского современного танца. В 70-е годы именно она чуть не в одиночестве вспахала патриархальную парижскую целину, внедрившись в самое сердце академического балета — Парижскую оперу. Ее усилия не пропали даром: поиски современного пластического языка были признаны задачей государственной важности: в 80-е минкульт Франции открыл по всей стране два десятка хореографических центров. Хореографиня к тому времени уже возделывала другие отсталые страны Европы, повсеместно приучая выдрессированных артистов к импровизационному самовыражению. На рубеже столетий американка, похоже, исчерпала европейский потенциал косности (нетронутыми остались разве что страны СНГ) и ринулась изучать иные континенты. Плодом ее поездок в Японию и Китай и результатом работы с азиатскими танцовщиками стал показанный в Москве спектакль "Тигры в чайном домике".

Главное в нем — безупречно стильная картинка, аскетичная, как интерьер японского дома, и выверенная, как хайку. Тонкая безлистная ветвь, перечеркивающая левый край задника; черно-белая каллиграфия правых кулис; мелкий водоем в глубине сцены; кроваво-пурпурный, изумрудно-зеленый, дымчато-серый свет, дробящий действие на контрастные эпизоды — сценограф Эван Бюрне-Смит и светорежиссер Эмма Жюльяр умело воспроизвели тот восточный лаконизм, который так нравится современным европейцам.

Под обаяние ориентальной культуры попала и Каролин Карлсон. Как и большинство ее спектаклей, "Тигры" основаны на коллективной импровизации — хореограф, побуждая танцовщиков к самостоятельному творчеству, выступает в роли скульптора, отсекающего лишнее от глыбы студийных заготовок. На сей раз вмешательство хореографа-режиссера оказалось более чем щадящим. В рамках 70-минутного спектакля каждый из трех мужчин получил свой мини-бенефис. Непроницаемый японец Ютака Такэи — спец по боевым искусствам, переквалифицировавшийся в танцовщика,— эффектно применял свои технические навыки: рассекал воздух полурондами батманов, взвивался в убийственных прыжках, пролетал полсцены в броске-кувырке. И если уж выискивать в спектакле тигров, то самым адекватным был он — по-кошачьи пластичный, стремительно-неумолимый. Встрепанный кореец Вон Мьюнг Вон, бывший актер сеульского театра, казалось, играл роль комика в традиционном народном представлении. Тонкий, подвижный, как хлыст, он панически всплескивал длинными конечностями; подобострастно согнувшись пополам, семенил враскорячку; корчил рожи, пугаясь невидимых собак и неведомой опасности. Полукитаец-полуфранцуз Джеки Чан Берже, не имея в арсенале специфических познаний, остался без яркой партии — он ограничился качественным исполнением общеупотребительной "японщины".

Каролин Карлсон, плененная своими танцовщиками, избавила их от жесткой режиссуры, сославшись на "некую непроизвольную энергию, рождающую новые образы". После многозначительной медитативной экспозиции, которая так и не обрисовала ни правила игры, ни жанр действа, "непроизвольная энергия" породила череду образов — сколь разнообразных, столь же и необязательных. Мокрая красная ткань выглядела кровоточащим куском мяса, по заднику ползла тень какой-то исполинской клювокрылой улитки, в медном котле курились благовония, длинноволосый боевой японец превращался в прекрасную гейшу, комик-кореец пытался пленить ее гигантской рыбиной, смайлики на прозрачной вуали рисовали символические портреты "тигров" — злого, доброго и спокойного, а прозаичные пиджаки, напялив которые персонажи преисполнились агрессивности,— образ лишенного поэзии западного мира.

Своими загадками Каролин Карлсон провоцирует на импровизацию не только артистов, но и зрителей. Правда, рациональный "западник" не найдет ни логики, ни смысла в привольном течении спектакля. Зато "ориенталист", отдавшийся созерцанию, может обнаружить в "Тиграх" отличный повод для медитации. Но, по правде говоря, для этого не надо разглядывать танцевальные упражнения трех мужчин — достаточно трех камней в японском саду.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...