театр фестиваль
Российская часть программы фестиваля "Новая драма" открылась спектаклем омского Пятого театра "Ромео и Джульетта" по пьесе Клима, написавшего шекспировский ремейк. Благим намерениям авторов сочувствовала МАРИНА Ъ-ШИМАДИНА.
Переписывание старых пьес на новый лад — жанр не новый и пользовавшийся спросом во все времена. В "Новой драме" он получил официальное признание и стал особенно популярным после успеха, выпавшего на долю пьесы одного из идеологов движения Михаила Угарова "Облом off", поставленной в Центре драматургии и режиссуры. История гончаровского Обломова, рассказанная с точки зрения человека, живущего в мире победивших Штольцев, обернулась неожиданной для зрителей стороной и — благодаря молодым талантливым исполнителям — заиграла новыми красками.
В пьесе известного режиссера-авангардиста Клима, много лет ходящего в гуру и непризнанных гениях, шекспировский сюжет не претерпел изменений. Остались на своих местах и все смысловые акценты — любовь, вражда, злой рок... Пьеса начинается в лучших традициях постмодернизма — автор щедро предлагает нам сразу несколько контекстов, в которые он по очереди окунает хрестоматийную историю веронских любовников. Сначала в возвышенную мифологию: ведущий спектакля упоминает Каина и Авеля, от которых якобы пошли враждующие кланы Монтекки и Капулетти, а жених Джульетты оказывается тем самым Парисом, что похитил у Менелая его Прекрасную Елену и развязал Троянскую войну. А потом — в грубые будни наших дней: шекспировскую трагедию разыгрывают солдаты срочной военной службы.
Но по мере движения сюжета все эти окошки в другую реальность постепенно закрываются. Все меньше становится шуток и игр с контекстами, и зрители с удивлением обнаруживают, что перед ними не обычный постмодернистский стеб, а самое что ни на есть серьезное произведение на вечные темы. Написанное при этом высоким, почти что шекспировским штилем. Человек, читавший "Ромео и Джульетту" последний раз в средней школе в переводе Щепкиной-Куперник, вполне возможно, мог бы принять переделку Клима за оригинал. Длинный, тягучий текст, перегруженный возвышенной патетикой, трудно воспринимается на слух, и зрители, убаюканные плавным стихотворным ритмом, постепенно погружаются в состояние, близкое к трансу.
Выводят их из этого оцепенения народные песни и бодрые танцы под балканскую музыку, которыми прослоен спектакль. Давний друг и соратник Клима, работавший с ним в Петербурге и на Украине режиссер Алексей Янковский поставил "Ромео и Джульетту" с молодежью — выпускниками курса Владимира Петрова. (Первый раз эту пьесу ставили несколько лет назад во МХАТе имени Чехова тоже со студентами, учениками Олега Ефремова, многие из которых сегодня успешно играют в Художественном театре.)
Молодые энергичные ребята, явно получающие кайф от одного присутствия на сцене, с жаром топают солдатскими сапогами, выделывают какие-то немыслимые коленца, стараясь перещеголять друг друга,— но никакой хореографией эти дикие телодвижения не пахнут. Начинающие актеры явно талантливы и многое уже умеют — особенно выделяются Анастасия Шевелева (Джульетта) и Евгений Фоминцев, играющий роли Хора и отца Лоренцо. Но режиссер мало чем помог своим подопечным в выстраивании роли и не предложил им никакой внятной концепции игры. В результате трудный, "языкозаплетательный" текст Клима с длиннющими монологами им приходится вытягивать на голой эмоциональности. Свои любовные признания Ромео и Джульетта выкрикивают в зал так, что становится страшно за их голосовые связки. Натуры тонкие и чувствительные такая эмоциональная атака не может не тронуть. Но не склонные к сентиментальности зрители легко обнаружат, что за этим криком и экстазом ничего не стоит. Конечно, в этом спектакле подкупают попытки заново воссоздать и присвоить себе, своему времени и поколению, классический сюжет, говорить не на дворовом жаргоне, а на классическом русском языке, не стебаться бесконечно, а перейти наконец от грубой социальности, которую проповедуют идеологи новой драмы, к настоящей высокой трагедии. Но пока что благие намерения остаются намерениями, и актерам лучше всего удаются пародии на звезд советской эстрады, которые они исполняют во время антракта.