За четыре месяца пандемии COVID-19 в России в независимые профсоюзы работников здравоохранения вступили более 4,5 тыс. человек. К концу 2020 года эксперты ожидают четырехкратного роста численности членов отраслевых медицинских профсоюзов. Правозащитники и политологи считают, что у работников здравоохранения нет других инструментов в защите трудовых прав, кроме огласки и активного участия в профсоюзном движении. В ряде случаев региональные чиновники и главврачи больниц пытаются работникам медицины в этом помешать.
Фото: Валерий Титиевский, Коммерсантъ / купить фото
Фото: Валерий Титиевский, Коммерсантъ / купить фото
Медики объединяются
Медицинский психолог республиканской психиатрической больницы в Петрозаводске (Карелия) Ирина Горчанина рассказала “Ъ”, что она с коллегами несколько лет назад безуспешно пытались отстаивать свои права после увеличения нормы работы в их учреждении в два раза и упразднения 30% к окладу за медицинский стаж. «Юрист "официального" профсоюза работников здравоохранения (входит в состав Федерацию независимых профсоюзов России — ФНПР) порекомендовал нам добровольно подписать дополнительное соглашение об отказе от медстажа, чтобы не быть уволенными, а потом отстоять их через суд,— рассказала Ирина Горчанина.— Мы согласились, но ничего не добились. Тогда мы вышли из ФНПР, увидев, что она защищает интересы работодателя, а не работников».
В 2015 году психологи больницы вступили в межрегиональный независимый профсоюз медработников «Действие». «Несмотря на давление и попытки уволить членов профсоюза после объединения психиатрической больницы и психиатрического диспансера в 2019 году, нам удалось не допустить сокращения медицинских психологов, получить компенсации за невыплаченные зарплаты, улучшить условия договора и положение о стимулирующих выплатах, которые стали фиксированными и начисляться прозрачно». Сейчас профсоюз готовится защищать в суде санитарок петрозаводской больницы, которых лишили стимулирующих выплат. По словам Ирины Горчаниной, к движению присоединяется «все больше медиков», в профсоюз «Действие» вступили более 70 работников больницы.
Рассказывать об условиях работы, вспышках эпидемии, новых смертях, отсутствии выплат за работу с зараженными и вступать в независимые профсоюзы российские врачи начали с марта 2020 года.
Председатель профсоюза «Действие» Андрей Коновал рассказал “Ъ”, что наблюдает «беспрецедентный» рост активности врачей в защите своих прав. «Если к 2019 году профсоюз "Действие" насчитывал около 1 тыс. медиков, то в месяцы пандемии в российских медучреждениях каждую неделю создают по 2-3 первичных организации,— пояснил господин Коновал.— Сейчас насчитывается более 4,5 тыс. членов профсоюза, а к концу 2020 года мы ожидаем вступления более 10 тыс. человек».
Пресс-секретарь «Альянса врачей» Иван Коновалов рассказал “Ъ”, что за три месяца их профсоюз пополнился 1,5 тыс. российских медиков, и сейчас его численность приблизилась к 2,5 тыс. работников здравоохранения.
Всего по итогам 2019 года в государственном секторе здравоохранения РФ было занято 565 тыс. врачей, 1,314 млн работников среднего медицинского персонала и 264 тыс.— младшего медперсонала.
Медики извиняются
Попытки российских медиков публично защищать свои права сталкиваются с противодействием со стороны начальства, чиновников и правоохранительных органов. В отношении медиков возбуждают уголовные и административные дела за так называемые фейковые новости о коронавирусе, увольняют, пытаются запретить общаться с журналистами и заставляют за это извиняться.
К примеру, вслед за медиками Гудермесской районной больницы (Чечня), которые пожаловались на отсутствие средств защиты и денежных выплат за работу с больными COVID-19 и в итоге перед своим увольнением принесли публичные извинения, извинялись перед начальством и белгородские медсестры. На сайте информагентства «Бел.ру» был размещен текст о работе горбольницы №2, перепрофилированной под госпиталь для пациентов с коронавирусом. Работницы больницы анонимно рассказали журналистам о невыплате обещанных президентом надбавок за работу с ковидными пациентами и недостаточную заботу учреждения о безопасности медперсонала. Уже на следующий день текст с сайта исчез и был возвращен без нескольких фрагментов — в частности, об отсутствии респираторов, бахил и защитных костюмов по размеру. Как “Ъ” рассказали журналисты издания, на вмешательстве в текст настояли в региональном департаменте здравоохранения.
Главврач горбольницы №2 Антон Бондарев сообщил “Ъ”, что медсестер вычислили, но не уволили, потому что они «извинились перед администрацией больницы за свои слова и признали, что совершили ошибку».
Господин Бондарев пояснил “Ъ”, что «задача медсестер, врачей и младшего медперсонала — заниматься своей работой, а не интервью давать». После этого инцидента многие белгородские врачи и медсестры стали отказываться общаться с журналистами даже анонимно, ссылаясь на запрещающий давать интервью «внутренний регламент».
В ответ на вопрос “Ъ” о существовании такого регламента первый замначальника департамента здравоохранения и соцзащиты населения Белгородской области Людмила Крылова попросила “Ъ” «не общаться с врачами напрямую»: «Я вам не запрещаю, я вас прошу — не бередите эту информацию. Она может сказаться не в пользу людей, которые оказывают помощь». Людмила Крылова пояснила, что работники системы здравоохранения «не имеют права общаться с журналистами, как и все бюджетники». Эту точку зрения “Ъ” подтвердил и начальник отдела по взаимодействию со СМИ департамента внутренней и кадровой политики региона Сергей Лукинов. По его словам, «общение журналистов с работниками медучреждений должно производиться только через пресс-службу»: «Когда врач, как и любой бюджетник, говорит с журналистом, он представляет собой организацию, в которой работает. Отвечать на вопросы уполномочен руководитель организации либо ее пресс-секретарь».
Медики заблуждаются
По мнению директора Центра защиты прав СМИ Галины Араповой, запрещая медикам распространять информацию о ситуации в здравоохранении, чиновники вводят их в заблуждение относительно их прав. По словам медиаюриста, выступление в прессе руководителя или пресс-секретаря медучреждения может считаться официальной позицией организации, «но это не означает, что рядовой сотрудник не может рассказать о проблемах в этой организации».
Федеральное законодательство не ограничивает работников здравоохранения в возможностях обнародования информации о своей работе, подчеркивает госпожа Арапова. Закон «Об основах охраны здоровья граждан» обязывает их соблюдать врачебную тайну, согласно которой они не могут разглашать сведения о пациенте без его согласия.
Со своей стороны главврачи больниц и чиновники от здравоохранения в регионах нередко настаивают, что работники бюджетных медицинских учреждений не имеют права распространять информацию об условиях своего труда, критиковать систему здравоохранения и общаться с прессой без разрешения начальства аналогично госслужащим. Согласно ст. 17 закона о госслужбе работникам с этим статусом запрещено «допускать публичные высказывания, суждения и оценки, в том числе в средствах массовой информации, в отношении деятельности государственных органов и их руководителей».
Галина Арапова разъяснила “Ъ”, что медики, как и учителя, являются бюджетниками, но на госслужбе не состоят, хотя предложения приравнять их к госслужащим периодически звучат.
К примеру, 8 мая руководитель фракции «Справедливая Россия» в Госдуме Сергей Миронов по итогам онлайн-конференции с министром здравоохранения РФ Михаилом Мурашко снова предложил приравнять медработников к госсслужащим и анонсировал подготовку соответствующего законопроекта.
По словам госпожи Араповой, такой статус ограничит людей этих профессий в возможностях публично защищать свои права. Но пока «любые запреты для медиков на общение с журналистами противоречат федеральному законодательству». «Врачи вправе самостоятельно решать, общаться им с журналистами или нет,— пояснила Галина Арапова.— Врачебная тайна, к которой относится конфиденциальная информация о диагнозах пациентов и их персональные данные, не должны разглашаться, за это врачи и так несут ответственность перед законом. Но у главврачей и чиновников нет права лишать медиков возможности высказываться по темам, которые находятся за пределами конфиденциальной информации. В первую очередь это право гражданам гарантирует ст. 29 Конституции РФ».
По словам медиаюриста, информация о ситуации в системе здравоохранения, социально-трудовых проблемах медиков, уровне их безопасности и оплате труда, об обеспеченности больниц лекарствами, дефиците кадров не является конфиденциальной. «Более того, эта информация — общественно значимая, так как касается не только врачей, но и всех нас — их потенциальных пациентов,— утверждает госпожа Арапова.— Обществу важно знать, в каких условиях работают врачи и лечатся больные».
Медики молчат
По словам Андрея Коновала, во многих медучреждениях запреты на общение с прессой и размещение постов о работе в соцсетях прописывают в коллективных договорах и внутренних документах. Господин Коновал заявил “Ъ”, что профсоюз намерен добиваться их отмены через прокуратуру и суды.
Фельдшер выездной бригады Безенчукской подстанции скорой помощи Мария Абрашкова рассказала “Ъ” о правилах внутреннего трудового распорядка Самарской областной станции скорой медицинской помощи. Пункт 5.2.9 правил запрещает медикам «отвечать на вопросы, давать комментарии и интервью СМИ о деятельности учреждения без предварительного согласования с главврачом».
В мае 2020 года врач-психиатр Республиканской психиатрической больницы (Карелия) Виктор Лебедев опубликовал приказ Минздрава Карелии о запрете медикам «публично комментировать вопросы, выходящие за пределы их узкой специализации». По его словам, он касался распространения любой информации, связанной с эпидемией коронавируса. Некоторые медработники приказ подписали, другие отказались, в их числе — 70 членов профсоюза «Действие».
По словам медицинского психолога Архангельской ЦРБ (Башкирия) Ирины Султановой, в трудовом договоре с работниками больницы есть пункт, запрещающий им давать интервью прессе без согласования с руководством. Они решили добиваться его отмены после «прессинга» медсестер ЦРБ, рассказавших СМИ, как их заперли на ночь в морге после контакта с ковид-пациентом.
Медики Дивногорской межрайонной больницы (Красноярский край) через огласку в СМИ смогли добиться «президентских» выплат за работу с больными коронавирусом. По словам депутата местного горсовета Романа Ульских, теперь медики борются с давлением администрации больницы «за ту огласку» и «с затыканием ртов медработникам через принуждение заключить договор о неразглашении информации».
Правозащитники полагают, что попытками ограничить медиков в праве предавать огласке проблемы в системе здравоохранения, чиновники и руководители медучреждений пытаются сформировать «благоприятную картинку о ситуации в российских больницах», которой «мешают несанкционированные публикации».
«Это обычная практика, она сформировалась не вчера и преследует цель сдерживать поток негативной информации»,— пояснил Андрей Коновал.
«Многие проблемы в медицине действительно сложно разрешить на местах, так как часто они связаны с плохим финансированием системы российского здравоохранения,— говорит господин Коновал.— Некоторые главврачи пытаются отстаивать интересы своих медучреждений, и они рискуют потерять работу. Тогда им ничего не остается, как избавляться от создающих проблемы недовольных работников».
Политолог Екатерина Шульман объяснила нежелание многих главврачей бороться за права работников здравоохранения «их принадлежностью к другой касте».
По ее словам, как правило, «главврачи больниц находятся в антагонистических отношениях с подчиненными, имея с ними 10-кратный разрыв в оплате труда и тесные связи с региональными администрациями»: «Главврач — скорее чиновник, чем медик».
Медики заставляют прислушиваться
Руководитель группы мониторинга Центра социально-трудовых прав Анна Очкина прогнозирует рост популярности медицинских профсоюзов к концу года в 3-4 раза. По ее словам, сейчас ведущие позиции в этом занимают «Действие» и «Альянс врачей». В «доставшейся как советское наследие» Федерации независимых профсоюзов России (ФНПР) трудовые права медиков защищают лишь «немногочисленные ячейки»,— добавила Анна Очкина.
Заместитель председателя Независимого профсоюза работников здравоохранения России (входит в ФНПР) Геннадий Щербаков рассказал “Ъ”, что к началу 2020 года в нем состояло 2,2 млн работников системы здравоохранения, студентов и представителей профессорско-преподавательского состава медицинских учебных заведений. По его словам, «пандемия вскрыла те беды, о которых на протяжении многих лет заявлял профсоюз через обращения и письма в правительство РФ». «К нам постоянно поступают жалобы на нехватку кадров, несправедливое распределение оплаты труда и условия, в которых вынуждены работать медики,— сообщил Геннадий Щербаков.— Подсчет членов профсоюза мы ведем в конце года, но полагаю, их станет меньше, так как из-за эпидемии врачи умирают».
По мнению Екатерины Шульман, самыми влиятельными общественными организациями в социальной сфере должны быть «не благотворительные фонды, а профсоюзы, конкурирующие между собой в защите прав работников»: «вместо этого мы имеем ФНПР, которая по большей части распределяет путевки в санатории и руководит первомайскими демонстрациями, и пока немногочисленные независимые профсоюзы». Екатерина Шульман считает, что медики, объединившись, могли бы стать «мощной профсоюзной силой»:
«Без врачей общество существовать не может, этих специалистов долго и дорого готовить, их трудно заменить. Но пока медики, как и учителя,— одна из самых многочисленных и одновременно беззащитных категорий трудящихся».
Госпожа Шульман наблюдает «растущий запрос на работающие профсоюзные механизмы в здравоохранении, с помощью которых можно было бы эффективнее добиваться исполнения требований работников и коллективов». Невозможность удовлетворить этот запрос создает, по мнению политолога, «почву для фрустрации и протестов — люди пытаются хотя бы сделать свою проблему публичной, привлечь к ней внимание и тем самым заставить руководство больниц и отрасли к себе прислушиваться».