Сквозной темой наших последних обзоров, посвященных циркулярам, регулирующим внешнеэкономическую деятельность, является усиление фискального нажима. Не приходится отступать от этого правила и сегодня — оснований более чем достаточно. Во-первых, главный контролер российской экономической политики от МВФ Юсуке Хоригучи улетел в прошлую пятницу из Москвы в Вашингтон, решив, что октябрьской порции кредита России лучше пока не давать — не в коня корм. Во-вторых, российское правительство изыскивает все новые скрытые резервы для пополнения бюджета, в том числе и дожимая экспортеров. Плачевное положение бюджета может подтолкнуть правительство как к решительному генеральному фискальному наступлению, так и к изысканию принципиально новых источников бюджетных доходов.
Поезжайте на таможню и спросите
Правительство находится в щекотливом положении: экспортных пошлин МВФ ему взимать не велит, а лучшим местом для сбора налогов и пошлин все равно являются таможни. Таможенник — не налоговый инспектор, он не будет ждать конца квартала, с ним разговор короткий: заплатил — проходи, не заплатил — пеняй на себя. Отсюда и особенно трепетное отношение к тому, что происходит на таможне со стороны блюстителей бюджета и прежде всего президентской ВЧК по укреплению налоговой и бюджетной дисциплины. Таможенники ходят в героях — они фактически весь год перевыполняют бюджетные задания. Но лица у них бледные: в России, как всегда, кто больше всех дает, с того больше всех и требуют. Не случайно первой ритуальной жертвой ВЧК пал первый зампред именно ГТК Валерий Кругликов. И это еще не все. 25 октября Борис Ельцин поздравил таможенников с пятилетием их службы новой России, и в приветствии президента говорится, что "таможенный комитет надежно обеспечивает поступление доходов в российский бюджет". Но это не помешало 28 октября начать комплексную проверку ГТК силами контрольного управления администрации президента.
Нелегкие послеюбилейные будни стражей таможенных границ, однако, не отменяют того факта, что собираемость всего, что норовит миновать закрома Родины, проще всего решительно повысить, переложив эту задачу на плечи таможенников. Что и происходит.
18 сентября вышел приказ ГТК "О взимании акциза с нефти, включая газовый конденсат, экспортируемой из России в Белоруссию", ровно через месяц зарегистрированный в Минюсте. Суть документа в том, что на поставки нефти в страну--сообщницу России распространен сбор экспортных акцизов. Нет, факт таможенного союза, куда входят и Россия, и Белоруссия, не отрицается. В приказе специально оговорено, что таможенного оформления и контроля в отношении нефти, экспортируемой в Белоруссию, производиться не будет.
Известно, что российская нефть направляется в Белоруссию в основном на нефтеперерабатывающие заводы. На таможенном языке это звучит как "режим переработки". Эта специфика в приказе учтена. При перемещении нефти на переработку в Белоруссию не требуется никаких разрешений или лицензий (таможня не будет контролировать объемы возвращающихся в Россию нефтепродуктов, отслеживать нормы выработки и т. д.) кроме документа, подтверждающего уплату акциза.
Самая же любопытная деталь приказа ГТК — он вступает в силу задним числом. Оформлено это не так топорно, как бывало, но суть от этого не меняется. Согласно приказу, взимание акциза осуществляется в соответствии с временной инструкцией "О порядке уплаты акциза с экспортируемой из России нефти, включая газовый конденсат" (ей был посвящен наш обзор 2 октября). Ситуация со сроками вступления в силу последнего документа полудетективная. Он выпущен на основе постановления правительства, предписывавшего взимание экспортных акцизов на нефть с 1 августа. Временная же инструкция была официально опубликована только 24 сентября. Однако акцизы взимаются по постановлению. С нефтью, отправляемой в Белоруссию, еще забавнее: приказ ГТК прошел регистрацию в Минюсте 18 октября, но взиматься акцизы по этому же приказу должны опять же с 1 августа. И все законно — Минюст кивает, а как быть экспортеру? Временная инструкция содержит определенную отдушину — в ней говорится, что акциз уплачивается в течение месяца с момента подачи коноссамента. Но она вряд ли разрешит все коллизии, возникающие в связи с новым приказом ГТК.
А МВФ мы ответим
О том, что МВФ отказался финансировать российский федеральный бюджет, задержав октябрьский транш своего трехлетнего кредита в $10,2 млрд, из-за хронических неудач мытарей в российской национальной налоговой забаве: не пойман — не заплатил, знают все. О том, что кроме этого МВФ выставил претензии к российской внешнеэкономической политике — в основном читатели Ъ. 26 октября мы писали, что МВФ счел слишком жесткими меры по защите российского рынка алкоголя.
На критику отозвался вице-премьер и министр внешних экономических связей Олег Давыдов. Суть его ответа в том, что несмотря на давление МВФ правительство не намерено менять своего решения о введении с 1 января 1997 года квот на импорт водки и спирта. Давыдов подчеркнул, что "этот вопрос касается российских национальных интересов, и мы будем действовать исходя из них".
Массированный импорт водки и спирта оказал негативное воздействие на развитие российской экономики, считает Олег Давыдов, в частности, производство этой продукции внутри страны сократилось почти на 80%, что приблизило к банкротству многие российские предприятия. Россия имеет право вводить количественные ограничения на импорт товаров, наносящих значительный ущерб отечественным производителям, и все процедуры по введению импортных квот на эти товары были выполнены соответствии с требованиями Всемирной торговой организации.
Как заявил Олег Давыдов, "нам непонятна позиция главы миссии МВФ Юсуке Хоригучи, который считает, что к России должны предъявляться требования более жесткие, чем существующие в рамках ВТО".
С 1 января 1997 года постановлением российского правительства устанавливаются импортные квоты на водку — 10 млн декалитров — и на пищевой этиловый спирт — 1 млн декалитров.
Позиция понятная. Что водка если и не национальное достояние, то во всяком случае достояние бюджета, споров не вызывает. И последовательность в отстаивании избранной схемы защиты внутреннего рынка похвальна. Но вопросы остаются. И главный из них: почему из всего обилия защитных мер выбраны именно количественные ограничения? Защитные повышенные пошлины имели бы то неоспоримое преимущество, что от них бюджет быстрее пополнился бы. Вероятно, уже существующий размер ввозных пошлин (на питьевой спирт — 100%) был признан предельным. По крайней мере предельным для терпения ВТО, с которой Москва ведет напряженные переговоры о присоединении; МВФ, вполне вероятно, воспринял бы повышение пошли благосклонно, ожидая роста бюджетных доходов. Но Россия свой выбор в пользу отечественной водки сделала.
ВАДИМ Ъ-БАРДИН