Владимир Паперный о «горячей» и «холодной» войне в международных выставках 1937–1959 годов
В Еврейском музее и центре толерантности продолжается цикл лекций «Выставочные ансамбли 1920–1960-х: стиль и эпоха». Культуролог Владимир Паперный прочитает лекцию «“Горячая” и “холодная” война в международных выставках 1937–1959 годов». О том, как международная обстановка влияла на архитектуру и как страны-победительницы старались забыть войну, он рассказал Ъ-Weekend:
«В апреле я был соведущим панели о международных выставках на конференции Society of Architectural Historians в Баффало. И заметил, что все докладчики говорят примерно об одном и том же: как предчувствие войны или память о ней проявились в архитектуре. На предвоенных выставках враждебность видна сразу. Есть самый знаменитый пример: советский павильон Иофана, на выставке 1937 года в Париже стоявший напротив немецкого павильона Шпеера. Павильон Иофана был отчетливо агрессивен, а павильон Шпеера противостоял ему, подобный скале, которую невозможно сдвинуть с места. Здесь даже не надо ничего объяснять, но интересно, как получилась такая цельная экспозиция. Сам Шпеер пишет в своих воспоминаниях, что случайно увидел чертеж Иофана и придумал свой проект как ответ советскому напору. Так вот недавно было опубликовано исследование, где доказано, что это чистое вранье, французские организаторы выставки на самом деле просто отдали Шпееру иофановские чертежи, поэтому и стала возможна эта очевидная конфронтация.
Фото: Максим Кимерлинг, Коммерсантъ
С послевоенными выставками сложнее. На выставке в Брюсселе 1958 года видна попытка полностью изжить травму войны. Главная тема там — технология, которая спасет мир, а главный экспонат — Атомиум, символ мирного использования атомной энергии. В Брюсселе только Германия и Япония коснулись темы восстановления после войны, а для стран-победительниц никакой войны как будто вообще не было. Противостояние США и СССР вроде бы перешло в потребительскую сферу. Но, например, уже американская выставка 1959 года в Москве, по словам ее организатора Джека Мэйси, совершенно точно задумывалась как военный акт, удар по советской идеологии. Надо было дать понять советским людям, чего они лишены, причем не только в бытовом смысле. Абстрактный экспрессионизм Поллока не был популярен в Америке, но ЦРУ использовало его как оружие в противостоянии с Союзом: мол, у вас тут соцреализм, а мы вам покажем, что такое индивидуализм и свобода».
Еврейский музей и центр толерантности, 2 сентября, 19.00