В Государственном Эрмитаже открылась выставка "Фламандское искусство миниатюры (1475-1550)", повествующая об одном из самых ярких периодов истории искусства Фландрии, получившем название "золотой век фламандской миниатюры". К ее открытию правительством Фламандской общины Бельгии был подготовлен роскошный подарок — концерт ансамбля Huelgas — известного европейского коллектива, специализирующегося на средневековой и ренессансной полифонии. Рассказывают КИРА Ъ-ДОЛИНИНА и ОЛЬГА Ъ-МАНУЛКИНА.
Гентско-брюггский стиль
Выставка, привезенная в Санкт-Петербург из Бельгии, — знак удачного российско-бельгийского культурного сотрудничества, достаточно крупное государственное мероприятие (ей даже присвоено звание "Посол фламандской культуры") — не слишком громкое, но весьма респектабельное художественное событие. Но прежде всего — это очень красивая выставка.
Искусство книжной миниатюры во Фландрии пережило три периода славы. Все они уместились в XV и XVI столетиях и были связаны с бурной историей этой земли, в которой упадок и расцвет одних и тех же городов чередовались будто в карточной колоде. Последний, уже на излете эпохи рукописных книг, в какой-то мере даже спровоцированный агрессивным натиском книг печатных, пришелся на 1475-1550 гг. Этот период отмечен браком Марии Бургундской с эрцгерцогом Максимилианом, который означал пополнение империи Габсбургов владениями герцогов Бургундских. На протяжении этих 70 лет Нидерланды бесконечно меняли правителей, в результате чего многие города смогли довольно долго сопротивляться централизации и сохранять свои привилегии. Цеховые традиции были еще настолько крепки, что именно к этому времени относится последний расцвет некоторых специфических фламандских производств.
Миниатюра "постбургундского периода" несет в себе как элементы, вполне традиционные для фламандской книжной иллюстрации всего XV века, так и совершенно новые, по-преимуществу декоративные, черты. Чрезвычайно пышное обрамление каждого листа, провокационно-яркие краски, перенасыщенность деталями и вставками, многочленность композиции и — что являлось чуть ли не фирменным знаком фламандских миниатюристов этого времени — иллюзионистические эффекты. Так на полях появлялись стрекозы и цветы, в которых были тщательно прописаны не только тени, но даже нитки и булавки, которыми они якобы были приколоты к странице. А утонченные архитектурные композиции, обрамляющие лист какого-нибудь часослова, в бесспорности сочетания вымысла и реальности могут поспорить с великими утопиями Пиранези.
Этот с первого взгляда узнаваемый стиль был назван "гентско-брюггским", по именам городов-центров производства иллюстрированных рукописных книг. Новая манера использовалась не только для украшения парадных манускриптов, ее приметы можно обнаружить во всех типах рукописей, пользовавшихся спросом: частных молитвенниках и часословах, литургических книгах, книгах церковных песнопений, городских и цеховых документах.
Выставка в Эрмитаже обречена на популярность. Любитель старой живописи пополнит свои знания о нидерландском искусстве. Эстет неминуемо вспомнит о символике Книги по Борхесу или Умберто Эко, и получит от этого особое удовольствие. Склонный к философии пессимист не упустит случая посетовать на то, что книга стремительно теряет свое коммуникативное назначение, и увидит в исторической цепочке (анонимная, но рукотворная книга — книга печатная — TV — компьютерные сети) символ неминуемой обезличиваемости мира. Случайный же посетитель, привлеченный пестротой старинных страниц, обратит внимание на то, что календарные сценки из знаменитого Бревиария Майер ван дер Берга удивительно напоминают поздравительные открытки, которые сентиментальные европейцы посылают друг другу на Рождество. Ведь человеческое сознание способно утилизовать любое свое достижение, утрировав бывшее некогда утонченным и растиражировав уникальное.
Красота песнопений
Великая полифоническая школа, которую именуют то нидерландской, то франко-фламандской, составляет главную музыкальную гордость жителей Бельгии и Нидерландов. Образцам этого непревзойденного искусства контрапункта специально посвящен раздел выставки "Красота песнопений"; они неизбежно присутствуют и в двух других — "Красота молитвы" и "Красота городской жизни", хотя это подразделение вполне условно. Эрмитажная выставка должна привлечь весьма специфическую публику, которая не преминет воспользоваться возможностью "вживую" увидеть страницы, до сих пор с трудом достижимые даже в репродукциях. Этих посетителей можно будет узнать по тому, как они будут исследовать не поля с иллюстрациями, но центр страницы с квадратной и мензуральной нотацией, трепеща при виде этикеток "Градуал" или "Антифонарий". Им предстоит познакомиться с каллиграфией Петра Аламире — известного копииста, специализировавшегося на музыкальных текстах, особенно пристально разглядеть гротескные инициалы в начале текста каждой мессы Кодекса Окко, встречающиеся в основном в музыкальных манускриптах, с почтением остановиться у "Книги песнопений Филиппа Красивого и Хуаны Кастильской", среди авторов которой Жоскен де Пре, и "Книги месс" ученика Йоханнеса Окегема и любимого композитора Маргариты Австрийской Пьера де ла Рю.
Однако ренессансной полифонии не позволили остаться "музыкой для глаз". Правда, программа Ensemble Huelgas изящно проигнорировала основные композиторские имена экспозиции, за исключением Матиаса Пипелара: начав с мотетов и баллад испанского, кипрского и итальянского анонимов XIII-XIV веков, она закончилась мадригалом Киприано де Роре. Созданный Полом ван Нейвелом в 1971 году ансамбль взял имя аббатства Las Huelgas в Испании, где хранится один из самых важных манускриптов эпохи Ars Antiqua. Ренессансная полифония обладала в его исполнении той непринужденной простотой и увлекательностью, отсутствие которой во многих интерпретациях повинно в ложном пиетете перед "монотонией возвышенного". Уверенно врезаясь в диссонансы и не умаляя жесткость совершенных консонансов, Huelgas создавал созвучия терпкие и пряные. Голоса, естественные в своем неведении о вибрато, были индивидуальны, что не мешало их идеальному слиянию в вертикали. Перебрасываясь фонемами, интервалами и имитациями, они вели живые игры и с азартом пускались в чистый джаз синкопированного Credo, созданного каким-то анонимом около 1400 года. Вместе с музыкальной частью экспозиции концерт мог составить единую и важную тему проекта. Однако преподнесенное лишь избранной вернисажной публике исключительное музыкальное событие осталось красивой заставкой официального открытия выставки.
Выставка открыта в Эрмитаже до 5 мая 1996 г. и в Музее Бардини во Флоренции с 7 июня по 28 июля 1996 г.