"Искусство блистательной Порты" в Кремле

Выставка "Искусство блистательной Порты" — это во многом выставка про международные отношения и про дипломатию, а так вышло, что именно благодаря дипломатии само словосочетание "блистательная Порта" и вошло в европейский обиход. Вещи, показываемые на выставке, хранятся в России уже давно, поскольку и контакты между московским царством и царством оттоманским начались не два и не три столетия назад. Хотя называть Порту Портой русские стали только после Петра, в XVIII веке. В смысле общения культур это был, несмотря на далеко не мирные взаимоотношения сторон, не век, а какой-то сплошной медовый месяц доверия: европейцы упоенно баловались турецким кофе, "турецкими" литературными сюжетами и "турецкой" музыкой; Турция вестернизировалась — не слишком, а слегка, стамбульская знать, по крайней мере, строила по берегам Босфора французистые виллы в стиле рококо. Но в случае кремлевской выставки речь не про это столетие, а про XVI и XVII века, про те времена, когда Стамбул русские упорно продолжали звать Царьградом, а тамошнего правителя называли "салтан" или попросту "царь турской".

А до конца XVII века ситуация была такова, что у европейцев ничего, кроме животного (и небезосновательного) ужаса, турки, как правило, не вызывали. Русским же турки в XVI веке казались далековаты для таких эмоций; это потом, с присоединением украинских земель, оказалось, что они вообще-то соседи. Однако если есть хоть какой конфликт, значит, будут и переговоры, а с ними и обмен драгоценными дарами — без этого демонстративного соревнования в щедрости дипломатия тогда практически не мыслилась. Так в XVII веке в Москве и оказалась часть тех сокровищ, которые теперь выставляются в Одностолпной палате: всевозможная галантерея, действительно по-султански роскошная, драгоценные ткани, "представительская" конская упряжь и, разумеется, оружие. Понятно, что при таких военных успехах оружейники у этого государства должны быть не промах. Но помимо смертоносности эти колющие, режущие, рубящие и бьющие предметы еще и украшались от всей щедрой восточной души.

Впрочем, не только благодаря правоверным дипломатам "салтана" такие вещи оказывались в казне московского царя. Были среди турецких подданных люди, контактировавшие с русскими властями во много раз чаще и интенсивнее, нежели официальная Порта: православные греки из разных уголков империи — от Египта до Молдавии, хотя стамбульских обывателей среди них попадалось все-таки больше. Это было, во-первых, духовенство, славшее на Русь бесконечные просьбы о финансовом вспомоществовании, а также непрерывной вереницей приезжавшее за милостыней лично. А во-вторых, купцы, не стеснявшиеся в иных случаях присоединяться к свите того или иного духовного лица под видом его родственников в расчете на то, что и им перепадет толика от неимоверных царских щедрот.

Наконец, какие-то предметы стамбульские мастера изготавливали специально по царскому заказу, и иногда это были вещи далеко не рядового значения, такие, например, как скипетр и держава царя Алексея Михайловича. В Москве полагали, что получают в результате произведения ровно такого же искусства, какое служило византийским императорам. Византийского в этих вещах, конечно, негусто, но их сказочная пышность, блеск лалов и яхонтов, экзотическая нарядность отделки, видимо, действительно соответствовали допетровским представлениям о том, каким искусством должна окружать себя власть.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...