Планы по перезапуску инвестиционного цикла и реализации нацпроектов потребуют качественно нового управления госимуществом и вовлечения его в оборот — до сих пор Росимущество регулярно критиковали за неэффективность работы в этой сфере. Глава агентства Вадим Яковенко рассказал в интервью “Ъ” о том, как ведомство намерено решать проблемы неликвидного имущества, о планах приватизации и развилках в управлении госкомпаниями.
Фото: Дмитрий Духанин, Коммерсантъ / купить фото
Фото: Дмитрий Духанин, Коммерсантъ / купить фото
— Вы пришли в Росимущество в конце 2018 года для наведения порядка в управлении имущественным комплексом. С какими проблемами пришлось столкнуться, удалось ли их разрешить?
— Системные проблемы в сфере управления федеральным имуществом копились годами: это и непрозрачность системы учета федерального имущества, и разрозненность сведений о нем в государственных информационных ресурсах, и избыточность участия государства в коммерческих компаниях, и низкие темпы приватизации, и многое другое. Со всеми этими проблемами пришлось разбираться, но до конца, конечно, мы этот путь пока не прошли.
Взять вопрос с созданием реестра федерального имущества. Когда я пришел в агентство, считалось, что реестр сформирован примерно на 70%, но это — условная цифра, поскольку собирался он вручную путем механического сопоставления данных с ЕГРН, и работа эта не была закончена. При этом многие объекты не были учтены, либо не разграничены, не оформлены, либо и вовсе документы на них были утеряны… И только сейчас мы приступили к созданию эталонного реестра, расширяя его за счет баз данных Казначейства, МВД, регистра гидротехнических сооружений, Рослесхоза в части лесов, Росавиации в части воздушного транспорта и многих других. Сопоставление этих данных и приблизит нас к стопроцентным знаниям о том, чем располагает государство.
Но это только одно из направлений. У Росимущества большое, сложное и неоднородное «хозяйство». Во-первых, по поручению правительства мы осуществляем полномочия РФ как собственника крупнейших компаний, принадлежащих государству, и по управлению ФГУПами и акционерными обществами с госучастием. Во-вторых, под нашим управлением около 2,5 млн единиц госимущества — очень разного, расположенного по всей стране, которое требует постоянного внимания и присмотра. К тому же мы администрируем сотни тысяч гектаров земли и способствуем привлечению инвестиций в проекты на этих территориях…
— Условно сферы деятельности агентства можно разделить на владение и управление госактивами. С учетом задач правительства по перезапуску инвестиционного цикла и достижению наццелей возрастает важность эффективного управления имуществом. Что сейчас делается в этой сфере?
— Да, перед нами стоит задача повысить эффективность управления, чтобы все госимущество использовалось и работало на развитие экономики страны. Мы должны обеспечить долгосрочный устойчивый рост стоимости активов и доходов от управления госкомпаниями, при этом нужно сокращать участие государства в деятельности компаний на конкурентных рынках. Одной из основных задач является оптимизация состава имущества государственной казны. Во многом эта работа связана с цифровизацией: без этого мы не сможем почувствовать весь масштаб того, чем мы управляем, многие вещи хотя и не в серой зоне, но, к сожалению, просто выпадают из зоны нашего внимания. А без этого нельзя добиться эффективности.
— О чем идет речь?
— Во время пандемии мы фактически вручную настраивали поддержку малого и среднего бизнеса в части отсрочки и снижения арендных платежей: мы на тот момент не имели четкого представления, сколько у нас «живых» договоров аренды с предпринимателями. Сейчас мы работаем по двум крупным направлениям: во-первых, мы участвуем в эксперименте по запуску цифровой платформы «Гостех», которая в перспективе консолидирует государственные информационные системы и станет точкой для взаимодействия граждан и бизнеса с государством. Там мы планируем создать сервисы для взаимодействия с арендаторами и предложить удобные и прозрачные инструменты для оформления федерального имущества в пользование или в собственность. Вскоре утвердим «дорожную карту» эксперимента.
Второе направление касается цифровой трансформации агентства: в конце прошлого года правительство одобрило нашу ведомственную программу. Она сформирована на базе стратегии цифровизации агентства до 2024 года и затрагивает процессы учета и раскрытия информации об имуществе, взаимодействия с нашими контрагентами, среди которых более 13 тыс. правообладателей и госкомпаний, а также с арендаторами федерального имущества по 65 тыс. действующих договоров.
Проекты цифровой трансформации затронут сферы корпоративного управления, анализа финансового состояния госкомпаний, процедуры судебной защиты интересов государства и проверок эффективности использования федерального имущества. По нашим подсчетам, только внедрение риск-ориентированного подхода к выявлению объектов проверки и запуск сервиса контроля устранения нарушений принесут дополнительный доход в бюджет не менее 3 млрд руб. Для определения наиболее эффективного пути распоряжения имуществом в перспективе мы планируем внедрить систему с использованием нейронных сетей и элементов искусственного интеллекта, что также обеспечит дополнительный доход.
— В последние годы объемы имущества на балансе государства растут, и во многом это неликвидное имущество, которое отягощает бюджет. Как вы решаете вопрос с «обременительными» активами?
— Да, вся нефинансовая казна учитывается в Росимуществе. Это объекты производственного назначения и недропользования, объекты транспортной инфраструктуры и незавершенного строительства, защитные сооружения гражданской обороны, гидротехнические сооружения… Как показала практика, во многом это неликвидные объекты, остальное либо уже вовлечено в оборот, либо приватизировано.
Есть на нашем балансе и высокоопасные объекты, которые представляют потенциальную угрозу для экологии. Например, скважины на Астраханском газоконденсатном месторождении — после отработки они не были надлежаще законсервированы и теперь требуют дополнительных расходов. Как правило, подобное имущество появляется в казне в результате банкротства предприятий, как не вошедшее в уставный капитал при приватизации обществ либо по решению судов. И все это имущество нужно содержать, охранять, поддерживать в безопасном состоянии. В среднем на эти цели мы можем ежегодно выделять около 250 млн руб., или по 4,5 млн руб. каждому территориальному управлению,— это не очень большие деньги на самом деле.
Конечно, какие-то вопросы требуют оперативного вмешательства: председатель правительства Михаил Владимирович Мишустин в рабочей поездке по Дальнему Востоку обратил внимание на «кладбище кораблей» — приняли решение поднять, утилизировать…
Наша задача — максимально снизить нагрузку на бюджет государства, чтобы в казне осталось только то имущество, которое нормативно определено правительством как необходимое для достижения задач и стратегических интересов и подлежащее сохранению в госсобственности на определенный период. Для этого мы, например, по поручению правительства ежегодно сокращаем количество объектов незавершенного строительства на 10%. Несмотря на пандемию, в 2020 году мы цель выполнили — часть объектов приватизировали, часть достроили и передали в регионы, что-то списали.
Кроме того, мы делегировали полномочия по продаже приватизируемого имущества в территориальные управления. Раньше этим занимался центральный аппарат, документы ходили между управлениями, год заканчивался — и объекты из года в год переносились в новый план приватизации. Теперь заниматься объектами казны, включенными в план приватизации, будут регионы: на местах все-таки лучше знают, в каком состоянии находятся объекты и какой на них спрос.
— Пока программа приватизации сфокусирована на продаже не особо ликвидных активов. Ждать ли ее расширения?
— Если говорить о сегменте так называемой массовой приватизации, то я считаю: что продается — надо продавать. Правительство поддержало наши предложения по расширению плана приватизации по более чем 100 госкомпаниям. Идет большая работа по оптимизации ФГУПов: почти все они до конца 2021 года будут ликвидированы либо акционированы. Кроме того, мы планируем сокращать долю участия РФ в хозяйственных обществах. В частности, мы планируем выйти из акционерных обществ с минимальной долей государства, например с одной акцией, тем более никаких решений мы там не проводим.
Задача же избавляться от каких-то серьезных активов перед нами не стоит: мы анализируем финансовые модели, в случае если предприятие прибыльное и перечисляет дивиденды, то пусть и дальше платит.
— Как вы планируете повышать эффективность управления активами, которые останутся в федеральной собственности?
— Для таких компаний мы вместе с Минфином разработали новые подходы к системе ключевых показателей эффективности. Мы оптимизировали состав KPI для достижения финансового результата госкомпаний и их непосредственного вовлечения в выполнение национальных целей. Сам подход в управлении госкомпаниями также будет изменен с директивного на нормативный — он более эффективен и целесообразен при реализации госполитики. В последние годы директив стало избыточно много: часть из них уже отработаны и неактуальны, другая представляет неоптимальный способ регулирования — некоторые нормы должны быть обязательными для всех участников отрасли. Но элемент ручного управления в виде директив, конечно, сохранится: например, в случае временного отсутствия нормативного регулирования.
— Директивы предполагали более широкое участие отраслевых министерств в управлении имуществом — по сути, речь идет об унификации и централизации управления в Росимуществе?
— Нет, речь о централизации корпоративного управления в агентстве не идет. Система управления крупнейшими АО с госучастием должна быть основана на принципе «двух ключей»: при подготовке и принятии корпоративных решений необходимо учитывать позиции и Росимущества, и отраслевого министерства.
Концентрация управления в этих обществах в руках одного государственного органа, который одновременно выполняет функции акционера и отраслевого регулятора, может привести к «встроенному» конфликту интересов при принятии решений. Эффективная реализация государством прав акционера должна подразумевать четкое разделение процесса формирования госполитики в соответствующей отрасли и процесса корпоративного управления акционерными обществами с госучастием.
— Как вообще сейчас обсуждается балансировка интересов государства как акционера компаний и ответственного за их развитие? Что важнее — дивиденды или инвестпрограммы госмонополий?
— В прошлом году за счет дивидендных отчислений наш вклад в бюджет составил 421 млрд руб. Минфин ориентирует нас на то, чтобы все госкомпании платили в бюджет 50% дивидендов. Пока платят не все, потому что у многих деньги уходят на программы долгосрочного развития, на инвестиционные составляющие. Это постоянная тема дискуссий, которая существует между Минфином и госкомпаниями. Бюджету нужны деньги, отраслям — развитие. Правда всегда будет посередине. Развиваться тоже надо. Не будешь развиваться, не будет денег.