О том, какую силу представляют силовики в современной российской элите, "Огоньку" рассказал Александр Дука, завсектором социологии власти и гражданского общества Социологического института РАН
Фото: Илья Выдревич / Интерпресс / ТАСС
— Насколько можно говорить о субкультуре силовиков как особом феномене в нашей политике?
— Возможно, на начальном уровне становления современной российской власти у силовиков и была особая культура, которой они обогатили бюрократический аппарат. Но сегодня плоды "обогащения" настолько велики, что их субкультура стала уже субкультурой системы: многие установки, которые мы считаем типичными для сотрудников силовых ведомств, присущи не только элитам, но даже обществу в целом... Скажем, силовики традиционно не верят статистике. А кто сейчас ей верит? Они не любят "объективные картины мира". Но у нас на всех уровнях и эшелонах власти — сплошной субъективизм и ручное управление. Они привыкли к абсурдной бюрократической циркуляции бумаг, но и мы — даже сотрудники институтов и вузов — поневоле к ней привыкаем... И вот уже стирается всякая разница.
— Вы хотите сказать, что "силовой шаблон" стал системообразующим?
— Я полагаю, что здесь нет чьей-либо злой воли: что вот, мол, кто-то специально пытается так все устроить в России и набирает побольше силовиков. Ставка на их корпорацию, на их культуру делается по сугубо утилитарным управленческим соображениям. Эти люди в работоспособном возрасте увольняются в запас и создают колоссальное давление на трудовой рынок, обладая важными качествами: исполнительность, знание силы приказа, четкость. Они умеют не думать о социальных последствиях своих решений, когда нужно выполнять приказ,— это очень важно для современной бюрократии, потому что обеспечивает выживаемость вертикали. Кроме того, они, как правило, люди команды, группы, с ними можно "сработаться". Проще говоря, характер управленческого рынка труда в России такой, что именно силовики и люди, разделяющие их ценности, вследствие своих профессиональных качеств, оказываются востребованными.
— Возникает ли в результате численный перевес силовиков во власти?
— Вовсе нет. Исследования нашего сектора показывают, что силовые структуры — только третий по значимости "бассейн рекрутирования" в элиты. Более значимы два других: политико-административный (то есть прошлый опыт работы чиновником или депутатом) и хозяйственно-экономический (бизнес, ФГУПы и прочее). Впрочем, третье место, если сравнивать с западными странами,— это тоже очень высокий показатель. Но у нас и военных, надо понимать, больше, и отношение к ним традиционно другое. Что касается динамики, то какого-то общего вектора нет: в некоторых регионах снижается доля силовиков во власти, в некоторых — наоборот, во многом это зависит от политики губернатора и влияния групп экономических интересов. Важно еще учитывать такую вещь, как дистанция между работой в силовых ведомствах и приход в исполнительную власть. Скажем, силовик, 15-20 лет проработавший на гражданке до появления во власти, уже мог приобрести другую социализацию и мотивы. Если мы посмотрим на Москву, то в 2015 году 11 процентов ее чиновников имели опыт работы в силовых структурах, но непосредственно перешли оттуда во власть только 7 процентов.
— Если говорить об особенностях бюрократического рынка труда, то каковы они сегодня?
— Бюрократический рынок труда имеет занимательную динамику: он все больше и больше окукливается, олигархизируется. Если еще 7-8 лет назад на него могли попасть "сторонние люди", то есть люди не из политико-административных, хозяйственно-экономических или силовых структур, то сегодня это крайне маловероятно. По разным регионам три главных "бассейна" в 2009 году давали 40-70 процентов наших элит, а в 2015 году — уже более 90 процентов. Глядя на эти цифры, можно констатировать, что выходцы из сфер образования, медицины, науки, культуры оказались сегодня невостребованными, потому что их конкурентное преимущество — способность к качественной экспертизе по своей теме — не очень ценится. Если бы законодательная власть была в силе, экспертиза стала бы полезной, но когда преимущество у административного стиля управления, эксперты — лишнее звено. А силовики, конечно, совершенно необходимое звено, они здесь "свои".
— То есть ключевой кадровый резерв?
— Получается, что так. На сегодняшний день у нас не решена проблема поиска новых кадров во власть, хотя этой проблеме уже сто лет в обед. Еще Николай II, выслушав совет коллеги — германского императора Вильгельма II — при всяком новом назначении "заносить в потайной список имя возможного заместителя", горько возмущался: "Хорошо ему советовать! Не то что заместителя, а и кандидата на вакансию ищешь и не находишь". В похожем положении находятся и современные российские руководители. Поэтому бесконечно тасуются старые кадры, выбираются проверенные лица. Это системное явление: даже задумай они отказаться от "призыва силовиков" во власть, в одночасье не смогут этого сделать — альтернатива до сих пор не просматривается и, что печальнее, не создается.