Искусственный мех, в России иронично именуемый «чебурашкой», активно завоевывает западный рынок. Но в нашей стране массовый успех ему не грозит, уверена аналитик модной индустрии ЕКАТЕРИНА ПЕТУХОВА.
За окном зима, а это значит, что в метро и на главных магистралях города начинают появляться они — рекламные плакаты, с которых, лучезарно улыбаясь, на нас взирают длинноволосые русские красавицы в роскошных норковых и лисьих шубах до пят. Их светлые лики будут согревать в холода в непростом экзистенциальном путешествии от Медведково до Ясенево и обратно, а меховые одеяния — символизировать противостояние погодным и жизненным невзгодам.
Испокон веков шуба для русской женщины — это не просто предмет зимней одежды, а мечта, которая обязана осуществиться. Недаром самый архетипический персонаж русской рекламы — Иванушка-Дурачок 1990-х Леня Голубков, перехитрив всех с помощью МММ, уже купил жене сапоги и копит на шубу.
Пуховики и пальто — символы зимнего эрзац-счастья — вызывают у обладательниц соболя и норки сочувствие, что уж говорить о шубках из искусственного меха. Такие «печально шершавые шубы» в Советском Союзе с иронией называли «рыбьим мехом», а сейчас именуют «чебурашками», что на самом деле недалеко от истины, поскольку основные поставщики сырья для самых известных брендов параллельно производят плюшевых мишек.
За границей, где мода на искусственный мех, напротив, переживает бум, такие шубы величают горделиво и в соответствии с либеральным дискурсом — fur free, то есть «свободные от меха». Размах этого освободительного движения действительно поражает — некоторое время назад была сформирована целая ассоциация компаний индустрии моды, отказавшихся от использования натурального меха. В списке, помимо ожидаемой Stella McCartney, немало удивительных открытий — Hugo Boss, Armani, Ralph Lauren, Calvin Klein, Christopher Raeburn, Lacoste — всего около 500 брендов и ритейлеров. А лондонский универмаг Selfridges, например, ввел тотальный запрет на продажу меха еще в 2005 году. Можно ли найти в России хотя бы один сопоставимый пример крупного магазина или значимой для рынка марки, отказавшихся от продажи натурального меха? Едва ли.
И дело явно не в том, что мы меньше любим животных. Хотя, конечно, официальная причина, о которой компании c философией fur free говорят с большим энтузиазмом,— это сочувствие к зверькам и защита окружающей среды. Но апологеты натурального меха давно уличают оппонентов в лукавстве — искусственная шуба, как полиэтиленовый пакет, может разлагаться до 1000 лет. Да и загрязнение окружающей среды при производстве искусственного сырья велико в сравнении с работой ферм, где, как подтвердит вам любой человек из индустрии, используется все до последней ворсинки. Чтобы оценить реальную мотивацию компаний, использующих искусственный мех, лучше сразу отбросить подобные претензии, от которых явно попахивает борьбой двух мощных лобби, и обратиться к фактам.
И тут можно обнаружить весьма любопытную вещь: рост интереса к искусственному меху на Западе подозрительно совпадает по времени с нарастанием кризисных явлений в экономике и последовавшим за этим спадом спроса на мех натуральный. С искусственным же мехом производителю работать во всех смыслах проще, а зачастую и выгоднее: его можно изготовить в любых нужных объемах, окрасить во все цвета радуги и технологически реализовать самые смелые идеи дизайнера. Стоимость сырья сильно варьируется в зависимости от качества и страны производства — цены колеблются в диапазоне от нескольких евро за метр за совсем примитивные образцы до €25–30 за более качественные (но могут быть и гораздо выше). Например, материал на основе шелковой вискозы, который используют именитые дизайнеры, такие как Дрис ван Нотен, в закупке дороже лисы и кролика. Но и розничные цены на дизайнерские шубы из искусственного меха тоже немаленькие: шуба у Stella McCartney стоит около 200 тыс. руб., а у бренда Shrimps, заложившего тренд на разноцветные искусственные меха,— в среднем 45–50 тыс. руб. Это цены не самого роскошного, но натурального меха. Так что на «чебурашке» можно еще и неплохо заработать.
В то же время работа с натуральным мехом подразумевает массу сложностей и в закупке, и в производстве, а теперь — и в продаже. Шкурки реализуются через аукционы, главные из которых проходят в Финляндии, Дании, Канаде, США и России,— на них съезжаются закупщики из разных уголков мира, которые затем перепродают мех в своих странах или изготавливают из него изделия на продажу. С каждым годом участников аукционов на мировом рынке становится все меньше, компаний из России вообще насчитывается лишь несколько десятков.
Здесь закупают сырье самые известные бренды, например Fendi — главный законодатель мод на рынке меховых изделий. Себестоимость шубы этой марки стартует от €2,5 тыс., а в рознице стоит уже десятки тысяч евро. Один из наиболее активных российских закупщиков — компания «Второй меховой», в числе немногих посещающая далекий, но очень престижный канадский аукцион. Аукционные меха закупает и французский Yves Salomon, работающий в более низком ценовом сегменте и наряду с более дорогими видами меха позволяющий себе использовать сырье попроще,— например, себестоимость парки с мехом кролика участники рынка оценивают в пределах €500, а шуба из хорошей аукционной норки по $10–15 за шкурку в производстве будет стоить от €700 до €1 тыс.
Так что нет ничего странного в том, что компании, не специализирующиеся на меховых изделиях, все чаще отказываются от использования натуральных шкурок — рынок падает, а относительно высокие цены и организационные сложности в закупке сырья остаются. Тем более что, как отмечают в подобных брендах — например, в Balmain, байеры сегодня не заостряют внимание на том, искусственный мех использован или натуральный, лишь бы модель была привлекательная. Возможно, но только если эти байеры не из России.
В нашей стране со вторым после Китая рынком меха, оборот которого составляет $2 млрд, определяющими являются два фактора — климат и психология. И благодаря им в России искусственная шуба никогда не победит натуральную. Об этом свидетельствует и текущая ситуация на рынке — экономические сложности в течение нескольких сезонов привели, по оценке аналитиков, к падению спроса на натуральные меховые изделия на 40%, но это никак не отразилось на продажах искусственных шуб, зато прибавило клиентов меховым ателье: вместо того чтобы покупать новые шубы и шапки, люди пошли перешивать и ремонтировать старые.
О приверженности русских клиентов натуральному меху ярко свидетельствует и политика европейских марок. Например, французская Maje, заинтересованная в российском рынке, активно адаптируется под наши реалии и вводит в ассортимент удлиненные дубленки, а также парки с натуральным мехом, даже если в Европе продает аналогичные модели исключительно с искусственной оторочкой.
Да и по опросам покупатели в России видят вещь fur free скорее конкурентом третьего по счету демисезонного пальто или четвертой легкой куртки в своем гардеробе. Очевидно, что покупка такой легкомысленной по меркам нашей зимы вещи — исключительно дань трендам, а не удовлетворение практических потребностей. В итоге спрос находят остромодные модели, засветившиеся на съемках в журналах, либо совсем недорогие предложения в масс-маркете, рассчитанные на готовую к экспериментам молодежь.
Зато относительно дешевые натуральные шубы, давно наводнившие российский рынок и не имеющие никакого отношения к аукционному меху, пользуются большим успехом у самой широкой аудитории. Они в основном родом из Китая, вышедшего на первое место в мире как по производству, так и по потреблению меховых изделий. Часто это мех неизвестного происхождения и сомнительного качества, практически «мексиканские тушканы» и «шанхайские барсы». Одним словом, «жуть и мрак».
И все же слишком иронизировать по поводу этих невинных меховых радостей несправедливо. Ведь эти шубы — возможность для миллионов русских женщин обладать вожделенным атрибутом роскоши, а для рынка меха — продержаться в непростые времена. При этом любовь наша к дорогому красивому меху хоть и сильна, но все же интенсивность ее проявления находится в прямой зависимости от курса валюты. При его текущих показателях актуальными остаются только мечты одного из героев Довлатова, желавшего продать ворсинок шесть с шубы одной богатой дамы, чтобы потом не работать — лет шесть.
____________________________________________________________________
Иллюстратор: Маша Захарова