Обществу купцов и промышленников, объединяющему наследников известных предпринимателей, трудами которых прирастало экономическое могущество империи, вскоре исполняется четверть века. "Огонек" поговорил с потомками славных семейств о том, чему стоит поучиться у предков
«Корень наших бед в невежестве»
Артур Смольянинов
Фото: Евгений Гурко, Коммерсантъ
32 года, актер театра "Современник", член попечительского совета благотворительного фонда "Подари жизнь", участник благотворительного проекта "Театральная перспектива" (для детей с ограниченными возможностями). Потомок промышленников Морозовых и дворян Смольяниновых. На фото с мамой Марией Владимировной
Что такое для вас наследство ваших предков?
Для меня наследие Морозовых — это в первую очередь их вклад в культуру и науку. Из 70 своих московских домов они передали городу 40. Морозовы построили первую в России детскую больницу, первую гинекологическую клинику, первый онкологический институт, психиатрическую больницу (вместе с Алексеевыми). Алексей Викулович Морозов создал Музей фарфора. Иван Абрамович собрал более 500 картин импрессионистов и передал их в коллекцию Пушкинского музея. Сергей Тимофеевич создал Музей кустарного искусства. Мой прадед Савва Тимофеевич помогал Станиславскому строить МХТ, спонсировал дягилевские "Русские сезоны" в Париже. Мне ближе дела двух женщин. Варвара Алексеевна создала библиотеку-читальню им. Тургенева. Анна, сестра Саввы Тимофеевича, вышла замуж за историка Геннадия Федоровича Карпова, друга Василия Ключевского. В память о муже она учредила в Московском университете премию за лучшие исторические работы. Она была убеждена, что будущее России зависит от развития науки и просвещения. Думаю, Анна Тимофеевна была глубоко права.
Что помогло вашей семье уцелеть в те тяжелые времена?
После революции семьи фактически не осталось. Кто-то уехал за границу, кого-то здесь расстреляли большевики. Но то, что они делали для людей, для науки и культуры, сохранилось, и это самое главное.
Если бы вы получили возможность распоряжаться семейным капиталом, как бы вы его потратили?
Если бы у меня оказались морозовские миллионы, я пошел бы по пути Анны Тимофеевны. Но прежде купил бы и привел в порядок футбольный клуб "Спартак". А потом вложил бы все оставшиеся деньги в образование. Я думаю, корень наших бед в невежестве, необразованности. Я создал бы хорошие школы и вузы, где люди могли бы получать современные, полноценные и объективные знания. И становились бы развитыми, самостоятельными и думающими личностями.
«Главное — сохранение памяти»
Сергей Чернышев
Фото: Евгений Гурко, Коммерсантъ
80 лет, профессор Московского государственного строительного университета. Наследник Чернышевых, Мамонтовых, Самариных, Самгиных, Сапожниковых. На фото — крайний справа.
На фото (слева направо): Елизавета Овчинникова (дочь Сергея Чернышева) и ее дети Вера Овчинникова и Иоанн Овчинников, Сергей Чернышев
Что такое для вас наследство ваших предков?
После революции и преследований "бывших" в советское время наше наследство это не вещи и не деньги, а дух и культура. Хотя мы и используем мебель моего деда Сергея Ивановича Чернышева, его стулья, обеденный стол, буфет, а также остатки посуды бабушки из семьи московских колоколозаводчиков Самгиных (их колокола звонят в Москве, на Алеутах, в Иерусалиме), перечитываем с ятью тома сочинений Толстого, Тургенева, Достоевского с пометками деда и отца, прочитанные пятью поколениями, листаем старые альбомы, но не это наши ценности, а память об ушедших, их улыбки с пожелтевших фотопортретов.
Что помогло вашей семье уцелеть в те тяжелые времена?
Милость Божия и, наверное, долг хранить культуру предков, которые сделали огромный вклад в развитие страны, ее экономики и искусства. Их усадьба Абрамцево, мамонтовские художественный кружок и Частная опера — это существенная часть жизни народа. По другой линии мой дед, С.И. Чернышев, в 1916 году перевел миллион рублей в Англию на закупку оборудования, но революция эти планы сорвала. Мог уехать к деньгам, но остался. Сергея Ивановича рабочие так уважали, что оставили главным инженером на фабрике, которая для него была делом жизни, а не средством обогащения. Другой мой дед, Александр Дмитриевич Самарин, предводитель дворянства, обер-прокурор Святейшего Синода, в 1914-1917 годах руководитель Красного Креста, прошел тюрьмы и ссылки, отец мой, Николай Сергеевич, сгинул в ГУЛАГе. Мать, Елизавета Александровна, перенеся удары, осталась хранителем духа семьи и внушила его детям и внукам.
Если бы вы получили возможность распоряжаться семейным капиталом, как бы вы его потратили?
Есть ли деньги или нет, неважно. Для меня главное — сохранение русской культуры. У меня девять внуков. Родители и я передаем им семейные традиции.
«Водопровод, построенный прадедом, работает до сих пор»
Наталья Добрынина
Фото: Евгений Гурко, Коммерсантъ
74 года, пенсионерка, в прошлом — преподаватель химического факультета МГУ. Наследница родов Алексеевых, Четвериковых, Самгиных
Что такое для вас наследство ваших предков?
Конечно, от семейного состояния ничего не осталось. Только какая-то старинная мебель, очень много фотографий и семейные портреты. А ведь мой прадед, Сергей Иванович Четвериков, был хозяином суконной фабрики, которая в 1914 году одела российскую армию. Но после революции его посадили в Бутырку, откуда его выкупил Рябушинский и отправил в Швейцарию. Так прадед оттуда до 1924 года писал письма на фабрику: вот в этом месяце закупайте шерсть в таких-то районах, а сейчас надо поставить на ремонт машины в таком-то цехе. Фабрика еще долго работала, но потом закрылась. Николай Александрович Алексеев, брат моей бабушки Александры Александровны Алексеевой-Четвериковой, 8 лет был городским головой. Это ему Москва обязана водопроводом и канализацией, которые работают до сих пор. Он строил школы и училища. Создал первую в России психиатрическую больницу. Есть легенда. Николай Александрович собирал по подписке деньги на больницу. Один из купцов сказал: "Поклонись мне в ноги — дам 300 тысяч". Алексеев поклонился, и тот дал деньги. Алексеев также построил на свои средства здание ремесленного училища при золототкацкой фабрике.
Что помогло вашей семье уцелеть в те тяжелые времена?
Видимо, предпринимательский ген был таким сильным, что следующие поколения оказались сильнее обстоятельств. Например, двоюродный брат моей мамы, Сергей Сергеевич Четвериков, стал знаменитым ученым-генетиком. Я не отделяю память о семье от истории нашей страны.
Если бы вы получили возможность распоряжаться семейным капиталом, как бы вы его потратили?
Вряд ли я бы смогла управлять этими деньгами, я больше ученый, чем человек бизнеса.
«Я последний Овчинников»
Алексей Овчинников
Фото: Евгений Гурко, Коммерсантъ
78 лет, врач-консультант Европейского медицинского центра. Потомок семей Овчинниковых, Живаго, Сперанских, Филатовых
Что такое для вас наследство ваших предков?
Семья Овчинниковых создала одно из крупнейших в России ювелирных предприятий. Они владели особым секретом перегородчатой эмали, каждая вещь была произведением искусства. Но от всего этого богатства у меня остались только два обручальных кольца, на одном написано "Алексей", на другом — "Наталья". Это кольца моего деда, Алексея Михайловича Овчинникова, и его жены, Натальи Романовны, дочери банкира Живаго, прекрасной театральной художницы, работавшей у Станиславского в МХТ. Борис Пастернак был знаком с ее семьей и взял фамилию Живаго для героя своего романа. Для меня жизнь моих предков — пример трудолюбия и целеустремленности. Прапрадед мой, Павел Акимович Овчинников,— золотых дел мастер, вышел из крепостных, а в конце жизни стал поставщиком двора Его Императорского Величества. Но дед мой, Алексей Михайлович, ушел из ювелирного дела, в 1913 году окончил Императорское высшее техническое училище, в Первую мировую войну летал на гидропланах. А мой отец, Адриан Овчинников, был известным архитектором, работал под руководством Жолтовского.
Что помогло вашей семье уцелеть в те тяжелые времена?
Я последний представитель рода Овчинниковых. Деда, как белого офицера, в 1918 году арестовали большевики, посадили в "Кресты", где он умер. А ведь Зиновьев лично обещал ему сохранить жизнь. Моя мама — дочь известного детского врача Георгия Сперанского. Его большевики не трогали, давали возможность работать. Он потом стал Героем Социалистического Труда. А его брат Михаил, филолог и искусствовед, был репрессирован по "делу славистов" — якобы ученые Института славяноведения, Русского музея и Эрмитажа создали "фашистскую партию", которая действовала по указке из-за границы. Он умер в заключении в 1938-м.
Если бы вы получили возможность распоряжаться семейным капиталом, как бы вы его потратили?
Вряд ли я мог бы продолжить ювелирное дело.
«Они понимали необходимость революции»
Татьяна Правдина-Гердт
Фото: Евгений Гурко, Коммерсантъ
88 лет, переводчик. Наследница семьи Шустовых
Что такое для вас наследство ваших предков?
Наследие предков для меня прежде всего — моральные качества: глубокая порядочность, добросовестность, честность. Шустовы — единственные в мире "нефранцузы", получившие право называть "коньяком" свой напиток, который производили в Ереване. При этом деловая хватка сочеталась с какой-то наивностью. Расскажу. У семьи были так называемые носильные драгоценности. Они хранились в банке, и когда предстоял торжественный выезд или посещение театра, их привозили, надевали и опять увозили в банк. Большевики потребовали от буржуазии сдать все драгоценности. Один из банковских клерков предложил моему деду, Сергею Николаевичу Шустову, взять их из сейфа и разделить пополам. Дед с возмущением отказался и сдал украшения в ЧК.
Что помогло вашей семье уцелеть в те тяжелые времена?
Трудные времена прошли для семьи спокойно. Ведь Шустовы с восторгом приняли революцию. Большевики национализировали все предприятия Шустовых одним из первых декретов новой власти. Но рабочие Московского водочного завода Шустовых обратились к Ленину с просьбой оставить деда руководить предприятием. Правда, маме моей приходилось все время предоставлять справки, что он не "лишенец" — так называли людей, лишенных избирательных прав.
Если бы вы получили возможность распоряжаться семейным капиталом, как бы вы его потратили?
Я такой вопрос задавала маме, Татьяне Сергеевне. Мы с нею ездили на завод "Арарат", созданный Шустовым. Я тогда сказала бы: "А представляешь, если это было все твое? Купила бы ты мне "мерседес"?" Она ответила мне с таким же возмущением, как когда-то дед ответил клерку: "Как тебе не стыдно! Дедушка считал революцию необходимой, говорил, что самодержавие было тормозом, мешало развитию страны".
«Самое дорогое — мои дети и Россия»
Ольга Демушкина
Фото: Евгений Гурко, Коммерсантъ
68 лет, преподаватель экономического факультета МГУ. Наследница Гучковых, Боткиных, Прохоровых
Что такое для вас наследство ваших предков?
Это, во-первых, патриотизм и, во-вторых, служение России. Наши семьи владели разными предприятиями — это чайная торговля, свеклосахарные и химические заводы. Но, пожалуй, важнее было общественное служение. Мой прадед, Николай Иванович Гучков, семь лет был московским городским головой. При нем по Москве пошли электрические трамваи. Его брат, Александр Иванович,— лидер партии октябристов, министр Временного правительства. В революционные годы пришлось уехать во Францию, спасаясь от гибели. Но и тогда прадед говорил: "У меня самое дорогое — детки мои и Россия". Бабушка моя обожала отца, но осталась в России. Она ездила к деду в Париж до 1924 года, пока разрешали выезд. Ее уговаривали остаться там, но она отвечала: нет, я должна вернуться к детям, они должны жить на родине. Мои предки по бабушкиной сестре — Прохоровы. Когда началась Первая мировая война, они все свои капиталы перевели в Россию — из патриотических соображений. А в 1918 году все их состояние национализировали.
Что помогло вашей семье уцелеть в те тяжелые времена?
Помогли собранные прадедом картины русских художников. В его доме в Петроверигском переулке была комната, сплошь увешанная картинами. В голодное время пришлось их продавать. Когда приходили покупатели, бабушка, расставаясь с картинами, гладила их. Ведь каждый раз уходил кусочек жизни. Валентин Серов одно время жил у Прохоровых и сделал карандашные портреты трех сестер. Портреты двух уехавших сестер пришлось продать. А третий, бабушкин, остался у меня.
Если бы вы получили возможность распоряжаться семейным капиталом, как бы вы его потратили?
Трудно сказать. Я, конечно, постаралась бы распорядиться разумно, но думаю, это плохо кончилось бы. Учить студентов математике умею, а распоряжаться деньгами нет. Копить деньги вряд ли я могла бы. Наверное, делала бы людям хорошие подарки.
«Семья хранила традиции»
Николай Пржевальский
Фото: Евгений Гурко, Коммерсантъ
73 года, профессор Российского государственного аграрного университета — Московской сельскохозяйственной академии им. К.А. Тимирязева. Потомок семей Лукутиных и Пржевальских
Что такое для вас наследство ваших предков?
Красота. У бабушки, Любови Николаевной Лукутиной-Пржевальской, был столик в виде витрины, закрытый на ключ. Его открывали только по праздникам. И там хранились удивительно красивые пасхальные яйца, бусы, шкатулки, табакерки и другие вещи. Все это было сделано на фабриках Лукутиных — одной из них была фабрика федоскинской лаковой миниатюры... На лучших изделиях разрешалось ставить российские гербы, на некоторых предметах из той бабушкиной витрины было по два, а то и три орла. А на стене висел огромный портрет Николая Михайловича Пржевальского, путешественника, в генеральской форме. Бабушка не боялась репрессий, несмотря на то что двоюродный брат путешественника, Михаил Алексеевич Пржевальский, тоже был генералом, героем Первой мировой войны, а во время Гражданской войны воевал в Добровольческой армии.
Что помогло вашей семье уцелеть в те тяжелые времена?
Революцию переживала семья очень тяжело. Мой дед, адвокат Владимир Владимирович Пржевальский, был членом партии кадетов, в 1918 году его арестовали, он бежал из Москвы в Киев, потом в Ростове умер от сыпного тифа. Бабушку тоже арестовывали, но потом отпустили. Но семья всегда старалась хранить свои традиции, была хлебосольной. На Пасху и Рождество обязательно собирали гостей.
Если бы вы получили возможность распоряжаться семейным капиталом, как бы вы его потратили?
Думаю, вряд ли я продолжил бы дело. Нет у меня купеческой жилки, я не предприниматель. Скорее естествоиспытатель. Занимаюсь созданием веществ, полезных для человека и сельского хозяйства, в частности регуляторами роста. К сожалению, у нас есть открытия, но нет внедрений, потому что в России сделать это очень тяжело.
«Богатство надо возвращать людям»
Ольга Назаренко
Фото: Евгений Гурко, Коммерсантъ
62 года, доцент Государственного университета управления. Сейчас на пенсии. Потомок семьи Бахрушиных. На фото — вторая слева.
На фото (слева направо): Наталья Сугак (мама Ольги Назаренко), Ольга Назаренко, Виктор Назаренко (ее сын), в зеркале отражается Евгений Сугак (брат Ольги), крайняя справа - его дочь Екатерина
Что такое для вас наследство ваших предков?
Для меня наследство в первую очередь традиции семьи. Мои предки, которые владели кожевенными и суконными фабриками, считали, что если Бог дал им богатство, то его надо возвращать людям. Возможно, это убеждение складывалось под влиянием православной веры, они были религиозными людьми. А может быть, потому, что Бахрушины в первом поколении жили в нужде. Делиться с людьми — это для следующих поколений стало нравственной привычкой. Трудно перечислить, сколько они построили — больницы, сиротские приюты, училища, сколько денег пожертвовали нуждающимся. В Москве их называли профессиональными благотворителями. И, конечно, большой вклад в культурную жизнь Москвы — это театральный музей Алексея Александровича Бахрушина.
Что помогло вашей семье уцелеть в те тяжелые времена?
Помогла жизненная стойкость. Несмотря на богатство, у моих предков не было привычки к роскошной жизни, детей воспитывали в строгости. Помогла и дальновидность Алексея Александровича Бахрушина. Он предвидел, как будут разворачиваться события. В 1913 году передал в дар Российской Императорской Академии наук собранную театральную коллекцию и стал директором театрального музея. Благодаря этому коллекция сохранилась целиком, а имя Бахрушина известно и в стране, и в мире. Кроме того, значительную часть своего состояния Бахрушины передали Москве и Зарайску. Наверное, поэтому семью нашу не преследовали.
Если бы вы получили возможность распоряжаться семейным капиталом, как бы вы его потратили?
Я бы организовала фонд поддержки молодых преподавателей, чтобы у них была возможность стажироваться в лучших университетах мира.