Моложавый 67-летний классик французской электронной музыки Жан-Мишель Жарр закончил публикацию своего монументального труда — двухдискового альбома «Electronica», включающего в себя коллаборации примерно с 30 именитыми коллегами-музыкантами и даже с Эдвардом Сноуденом. Борис Барабанов рассказывает о том, почему этот электронный эпос важнее всех самых обсуждаемых релизов весны.
Фото: Getty Images
В пылу обсуждения «Евровидения», в частности визуальной части события, легко забыть, что шведские телепродюсеры были не первыми, кто придумал выдвинуть на передний план световые и изобразительные эффекты, оставив музыканту скромную роль сродни элементу декорации. Со светом и видео десятилетиями экспериментирует Жан-Мишель Жарр, способный аккумулировать огромную зрительскую массу, не подходя к микрофону, а исключительно манипулируя звуками искусственного происхождения и визуальными образами.
По меркам виниловой эры «Electronica» — это два двойных альбома. Первый называется «The Time Machine» («Машина времени»), второй — «The Heart of Noise» («Сердце шума»). Это совсем не означает, что на второй пластинке больше шума или иной музыкальной абстракции, чем на первой. Скорее, даже наоборот — второй диск получился более песенным, нежели первый, на котором вроде бы чуть больше чисто мелодических идей, чем песен с куплетами и припевами. Также при очень поверхностном взгляде на дилогию можно заметить, что в «The Time Machine» перевес на стороне танцевальных треков и современных героев танцполов: здесь присутствуют, например, герой рейвов Армин ван Бюрен и еще более актуальный персонаж — французский техно-диджей Gesaffelstein (Майк Леви).
При этом альбом «The Heart of Noise» по формальным признакам выглядит более экспериментальным, чем первая часть труда. Эдвард Сноуден, чье имя в списке контрибьюторов, конечно, привлекающий самое большое внимание, представлен в техно-треке «Exit». Он произносит несколько фраз, характеризующих его отношение к проблеме частной жизни в современной действительности, вроде такой, например: «Технология может сделать нашу частную жизнь еще более закрытой. Возникает вопрос: чем детали частной жизни, которые мы доверяем интернету или которые хранятся на наших персональных устройствах, отличаются от тех, что записаны в наших личных дневниках?» Сообщают, что для того, чтобы записать голос Сноудена, композитор специально ездил в Россию. И это не единственный «русский след» на альбоме Жарра — известного поклонника России и русского искусства. В треке «Switch On Leon», созданном совместно с британской группой The Orb, используются фрагменты речей создателя терменвокса Льва Термена (на русском языке) и изобретателя синтезатора Moog Боба Муга.
Помимо неожиданных разговорных семплов и дуэтов с актуальными электронными артистами, на «Электрониках» можно найти впечатляющие коллаборации с музыкантами, подобно самому Жарру, долго державшимися в тени. Например, в проекте приняли участие легенда синти-попа Гэри Ньюман и электронный дуэт Yello, участники которого Дитер Майер и Борис Бланк тщательно дозируют появления на публике под общим брендом. Один из лучших моментов дилогии — трек «Walking the Mile», он записан с участием пожилого французского автора по имени Кристоф (Даниэль Бевилаква), вовсе не известного публике за пределами Франции. Композиция «Zero Gravity» стала последней записью, где звучит синтезатор ушедшего из жизни в начале прошлого года лидера Tangerine Dream Эдгара Фрёзе, и один этот номер в духе Pink Floyd на голову выше «посмертного» альбома Pink Floyd «The Endless River».
Чем глубже закапываешься в «Electronica», тем больше делаешь открытий. Оказывается, трек с Питом Таунсендом из The Who, «Travelator, Pt. 2», не имеет отношения к року, а представляет собой грандиозный дискотечный хит. Моби, которому сам бог велел потягаться с Жарром в области электронно-танцевальных изысков, в песне «Suns Have Gone» отвечает, прежде всего, за внятную вокальную линию, сравнимую с лучшими вещами из его собственного каталога. Ханса Циммера Жан-Мишель Жарр привлек в качестве соавтора в самой жарровской по духу композиции двухтомника — «Electrees». Для нее автор «Electronica» вытащил из своего звукохранилища паттерны, вызывающие прямые ассоциации с хрестоматийным альбомом «Oxygène», а кинокомпозитор добавил оркестровой широты и простора.
В проекте «Electronica», на который ушло более семи лет работы, Жан-Мишель Жарр выступает одновременно в роли композитора и диджея. Каждый из альбомов — монолитное повествование, цельный опус без пауз. Ни одна, ни другая пластинка не «провисает» ни на секунду, это действительно альбомы, которые держат внимание от начала до конца, действуя по законам своей внутренней драматургии. Смешивая собственный саунд, выкристаллизовавшийся за 40 лет карьеры, с современными танцевальными ритмами и месседжами, лежащими вне музыкальной плоскости, Жарр не заигрывается, не перегибает палку ни с битом, ни с синтезаторами, ни с идеями. Но главное в том, что он выступает здесь в первую очередь в роли композитора в расцвете сил.
Это мало кому удается. Например, прошлогодний альбом-возвращение диско-ветерана Джорджо Мородера оказался беспомощной попыткой подстроиться под стандарты радиоформатного EDM и в итоге провалился. А в большинстве современных поп-альбомов, сделанных бригадным методом, размывается, собственно, персона автора, уступая место просчитанным маркетинговым схемам. Когда Жан-Мишель Жарр зовет в студию Армина ван Бюрена, в этом, конечно, есть маркетинг, и какое-то количество молодых слушателей откроет для себя французского классика именно благодаря этой работе. Но Жарр на протяжении двух с лишним часов «Electronica» остается центральным персонажем. Он придерживается консервативных правил: если на двух дисках 34 трека, значит, нужно придумать 34 мелодии или риффа, нужно родить 34 уникальных музыкальных идеи. Несмотря на то что альбом «Electronica» целиком посвящен истории звуков искусственного происхождения и проблеме жизни в технологичном мире, человек в нем остается на переднем крае.