Не нужен вам берег сейшельский

Смогут ли власти вернуть российский бизнес из офшоров

План тотальной деофшоризации экономики должен быть готов к 1 июля. Крупный бизнес потянулся на родину, не дожидаясь запретов. "Власть" решила разобраться, к каким последствиям приведет массовый возврат предпринимателей в российскую юрисдикцию, если он в принципе возможен.

Период беззаботного существования российских активов в тени офшорных зон подходит к концу

Фото: AFP

Вера Ситнина

Борьба с офшорным бизнесом соответствует двум главным трендам современной российской политики: поиску дополнительных доходов бюджета в условиях стагнации экономики и курсу на национализацию элит. Вслед за запретом чиновникам иметь счета и недвижимость за границей и планами по созданию собственной платежной системы, рейтингового агентства и размещениям только на Московской бирже, власти начали активную борьбу с чужими юрисдикциями. Наступление на офшоры идет по трем основным направлениям: повышение налоговых ставок, запрет на доступ к госконтрактам и отказ во всех видах господдержки, включая кредиты ВЭБа и госгарантии.

Чиновники и эксперты расходятся в оценках эффективности предлагаемых мер и исхода борьбы в целом. Вопрос в том, что считать главной причиной ухода в офшоры. В Минфине убеждены (см. интервью министра финансов Антона Силуанова в материале "Доходы российских компаний и граждан не должны укрываться от налогов"), что, как и во всем мире, российские компании таким образом скрываются от налогов. А значит, достаточно заставить псевдоиностранцев платить такие же налоги, и никакой разницы между российской юрисдикцией и Каймановыми островами не будет. Как сказал Владимир Путин в послании Федеральному собранию, "хотите в офшорах — пожалуйста, но деньги сюда".

Собственно, низкие налоговые ставки, а то и их отсутствие и создали такое явление, как офшоры. Например, налог на прибыль на Кипре составляет 10%. В России — 20%, плюс компании платят 18% НДС и 30% страховых взносов с фонда оплаты труда. При этом благодаря соглашению об избежании двойного налогообложения налог в России по процентным выплатам составит не 20%, а 0%, по дивидендам — не 15%, а 5%.

При этом Кипр — просто низконалоговая юрисдикция, в отличие от занесенных в черный список офшоров типа Виргинских островов, против которого действуют санкции. Однако регистрироваться там еще выгоднее. Там нет налога на прибыль, на доходы физических лиц и НДС. Поэтому кипрский администратор регистрирует местную офшорную компанию, открывает ей счет в банке, и он же регистрирует офшор, например, на Сейшельских Островах, который будет обслуживаться в том же финансовом учреждении. При такой схеме налоговые службы не видят сейшельский офшор, хотя ему в итоге достаются все деньги.

По законопроекту о контролируемых иностранных компаниях, подготовленному Минфином, юридические и физические лица, владеющие иностранным бизнесом (от 10% уставного капитала) в офшорах, обязаны платить налоги в России. Сообщать в налоговую надо, даже если доля в иностранной компании составляет 1%. Иначе — штраф за "забывчивость" в размере 100 тыс. руб. Ставки налогов стандартны: 20% для компаний и 13% для граждан. Штраф за неуплату — 20% от прибыли, но не менее 100 тыс. руб. Таким образом, запрета на работу офшоров в России нет, но и налоговой выгоды тоже нет.

Однако многие эксперты говорят о том, что уходить в офшоры российский бизнес вынуждают не высокие налоги, а проблемы, связанные с защитой собственности.

"Меры государства направлены на прекращение вывоза капитала, эти меры правильные, но они не способны изменить ситуацию. Идет борьба с последствиями офшоризации экономики, а не с ее причинами. Во всем мире офшоры в основном используются для ухода от налогов, а у нас — для защиты собственности и для проведения конкретных сделок. При этом бороться с офшорами необходимо. У нас сложилась параллельная офшорная экономика, что создает угрозу для экономики обычной. $150 млрд — прогноз оттока капитала на этот год — это запредельная сумму, это 40% всего российского бюджета. Необходимо решить системные проблемы. Первое — защита прав интеллектуальной собственности. Сегодня любую торговую марку регистрируют в офшоре из-за боязни рейдерства. Второе — это защита активов юридических лиц. Низкая доля малого бизнеса, всего 4% в ВВП России,— показатель незащищенности бизнеса. На Западе это проблема крупных транснациональных компаний, а у нас любое маленькое ООО через три месяца работы уходит в офшор. И третье — нам необходим механизм реинвестирования налогов в значимые для бизнеса вещи, например в инфраструктуру",— говорит доцент Института бизнеса и делового администрирования РАНХиГС Эмиль Мартиросян.

К неналоговым причинам буйного расцвета офшоров склоняется и Минэкономразвития. Как рассказал "Власти" директор департамента инвестиционной политики и развития частно-государственного партнерства Минэкономразвития Игорь Коваль, "запретительные меры по деофшоризации нужны, однако ставить их необходимо только после того, как государство обеспечит осуществление финансовых операций, а также создаст благоприятные условия для ведения бизнеса. В России главной причиной использования офшоров, в соответствии с данными опросов бизнесменов, является защита собственности, а не оптимизация налогообложения. Поэтому требуются системные меры, направленные на совершенствование не только налогового законодательства, но и других отраслей права, что в совокупности должно привести к улучшению инвестиционного климата. Если западные компании выводят в офшоры прибыль, то российские — прибыль и активы. Крупные западные компании в основном создают в налоговых гаванях "дочек", а россияне регистрируют в офшорах материнские компании, которые владеют реальными российскими предприятиями".

Сегодня девять из десяти предприятий в Подмосковье имеют регистрацию в офшорной зоне, даже котельная в Рошале принадлежит акционерам из Сейшельских Островов

МЭР подготовило свои предложения по борьбе с офшорами. Оно предлагает идти по пути закрытия доступа офшорным компаниями ко всем видам господдержки, а также участия в госконтрактах. При этом экономическое ведомство предлагает использовать не только кнут, но и пряник, в частности освободить от налогообложения доходы организации от участия в капитале других компаний и закрепить правило, по которому прибыль контролируемых российскими организациями зарубежных компаний, не выплачивающих им дивиденды, учитывается в составе их налоговой базы по налогу на прибыль. "В результате прямолинейное использование офшорных компаний для аккумулирования зарубежного дохода не позволит их владельцам избежать налогообложения в Российской Федерации",— полагает Коваль.

Крестовый поход против офшоров Владимир Путин начал сразу же по возвращении в Кремль. В послании Федеральному собранию в 2012 году он заявил, что "девять из десяти существенных сделок, заключенных крупными российскими компаниями, включая, кстати, компании с госучастием, не регулируются отечественными законами", и поручил правительству подготовить изменения в законодательство.

В следующем послании, в декабре прошлого года, он выступил уже гораздо жестче. "Напомню о масштабной сделке текущего года объемом более $50 млрд. Продажа долей в компании ТНК-BP прошла вне российской юрисдикции, хотя продавцы известны — это российские граждане, и покупатель хорошо известен — одна из крупнейших российских компаний ("Роснефть".— "Власть"). По оценкам экспертов, в прошлом году через офшоры или полуофшоры прошли российские товары общей стоимостью $111 млрд — это пятая часть всего нашего экспорта. Половина из $50 млрд российских инвестиций в другие страны также пришлась на офшоры",— заявил президент.

Только после начала борьбы с офшорами стали видны истинные масштабы. После президентского послания о возвращении в российскую юрисдикцию уже объявили UC Rusal, КамАЗ, автогигант "Соллерс", МТС и "Роснефть", недавно купившая TNK-BP Ltd.

Про перерегистрацию среднего и малого бизнеса пока не слышно, хотя масштабы там не меньше. "Сегодня девять из десяти предприятий в Подмосковье имеют регистрацию в офшорной зоне, и это нужно прекращать, даже котельная в Рошале принадлежит акционерам из Сейшельских Островов",— сказал губернатор Подмосковья Андрей Воробьев в декабре прошлого года.

Один из самых известных примеров офшорных компаний — аэропорт Домодедово. После теракта 2011 года в схеме управления аэропортом не могло разобраться даже ФСБ.

Впрочем, некоторые эксперты считают, что в сегодняшних условиях тотальная деофшоризация может принести не пользу, а вред. "Сейчас ситуация изменилась. Вероятность введения экономических санкций исключить нельзя, и предпринимателям нужна спокойная гавань. Сейчас российские компании очень обеспокоены возможным ущемлением их интересов в виде ограничения трансакций, сложностей с привлечением заемных средств, ограничения прав российских юридических и физических лиц. В этих условиях офшоры логично рассматривать как элемент стратегии по минимизации вреда от экономических санкций. Я бы приветствовал приостановление антиофшорной кампании. Издержки могут превысить возможную пользу",— говорит завотделом экономической теории ИМЭМО РАН Сергей Афонцев.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...