Прощание с вождем

Газета «Правда» 6 марта 1953 года: «Дорогие товарищи и друзья! Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза, Совет Министров СССР и Президиум Верховного Совета СССР с чувством великой скорби извещают партию и всех трудящихся Советского Союза, что 5 марта в 9 часов 50 минут вечера перестало биться сердце соратника и гениального продолжателя дела Ленина, мудрого вождя и учителя Коммунистической партии и советского народа — Иосифа Виссарионовича Сталина. Бессмертное имя Сталина всегда будет жить в сердцах советского народа и всего прогрессивного человечества»

Фото: Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ

Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 6 марта 1953 года: «В целях увековечения памяти великих вождей Владимира Ильича Ленина и Иосифа Виссарионовича Сталина, а также выдающихся деятелей Коммунистической партии и Советского государства, захороненных на Красной площади у Кремлевской стены, соорудить в Москве монументальное здание — Пантеон — памятник вечной славы великих людей Советской страны. По окончании сооружения Пантеона перенести в него саркофаг с телом В. И. Ленина и саркофаг с телом И. В. Сталина, а также останки выдающихся деятелей Коммунистической партии и Советского государства, захороненных у Кремлевской стены, и открыть доступ в Пантеон для широких масс трудящихся»

Фото: Фотоархив журнала «Огонёк»

Профессор Сергей Дебов, работавший директором лаборатории Мавзолея: «В ночь с 5 на 6 марта 1953 года прежде всего сделали слепок рук и лица. Потом приступили к вскрытию и временному бальзамированию. Там была неожиданность. При жизни мы Сталина никогда не видели. На портретах он был всегда красивый, моложавый. А оказалось, что лицо с сильными оспинами и старческими пигментными пятнами... Невозможно такое лицо выставить для прощания в Колонном зале. Мы большую работу проделали, убирая пятна. Но потом все равно после установки гроба пришлось маскировать все светом. Мы всегда боимся контакта тела с металлом, особенно с медью. Поэтому все для Сталина было сделано из золота — пуговицы, погоны. Орденскую колодку сделали из платины»

Фото: Фотоархив журнала «Огонёк»

На следующий день после смерти, 6 марта 1953 года, тело Сталина выставили для прощания в Колонном зале Дома Союзов
Олег Басилашвили, 1934 г. р., студент студии МХАТ: «Я жил на Покровке и ходил на учебу пешком … Для того, чтобы попасть в студию, в те дни мне нужно было пересечь две очереди, которые сутками шли к Сталину… В результате я влился в очередь и уже совсем скоро оказался в Колонном зале Дома Союзов. Меня поразило, что в зале не было особой траурной атмосферы. Было очень светло, очень пыльно, а вдоль стен стояло громадное количество венков. Сталин лежал в мундире с блестящими пуговицами. Его лицо, которое на фотографиях всегда было таким добрым, показалось мне смертельно злым»

Фото: Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ

Юрий Борко, 1929 г. р., студент истфака МГУ: «Я воздержусь от рассказа о том, как восприняли смерть Сталина разные люди, все это всплыло позже. А 6 марта главным и сохранившимся навсегда впечатлением от увиденного было умопомешательство тысяч и тысяч москвичей, ринувшихся на улицы, чтобы влиться в очередь и увидеть мертвого человека, который с большим основанием, чем сам Людовик XIV, мог сказать о себе: "Государство — это я". "Я" обратилось в прах, и это воспринято было миллионами советских граждан почти как крушение мироздания»

Фото: Олег Кнорринг / Фотоархив журнала «Огонёк»

Газета «Комсомольская правда» 7 марта 1953 года: «Тяжелейшее несчастье постигло нашу страну, наш народ. В траур оделись города и села любимой Родины. Едва только было передано по радио сообщение о том, что гроб с телом Иосифа Виссарионовича Сталина установлен в Колонном зале Дома Союзов, как со всех концов столицы, с ее окраин, с ее застав устремился к центру неудержимый людской поток... Тысячи людей двигались к Дому Союзов, но тишина царила такая, словно и не было этого огромного людского потока, слившегося в безмерной и глубочайшей скорби. Каждый в эти минуты понимал: вместе — легче»

Фото: Фотоархив журнала «Огонёк»

Людмила Дашевская, 1930 г. р., старший инженер лаборатории на заводе «Красная звезда»: «И вот как я была вся мятая и вся побитая, я и вышла — как раз к Столешникову переулку. И там была чистота, пустота и стояли урны. И я такая была изможденная, что села на одну из этих урн и отдыхала. И я шла сначала по Столешникову, потом по Петровке, потом вышла по Лихову переулку на Садовое. Тишина, свет горел всюду, как в помещении, все было освещено. И что меня поразило: все афиши были заклеены белой бумагой. Поэтому время от времени на пустой улице высвечивались эти белые пятна. И никого народу не было»

Фото: Фотоархив журнала «Огонёк»

Майя Нусинова, 1927 г. р., школьная учительница: «Многие потом рассказывали, и воспоминаний сейчас таких много, как были счастливы, когда узнали о смерти Сталина, как повторяли: подох, подох. Не знаю, я помню только ужас. Шло же дело врачей, говорили, что процесс закончится публичной казнью, а остальных евреев погрузят в вагоны, как кулаков когда-то, и вывезут, что и бараки уже где-то в Сибири готовы. В моей школе была учительница, муж у ней где-то в ЦК работал, так она после статьи Тимашук кричала в учительской: подумайте, ведь дети этих нелюдей учились вместе с нашими! Да, я думала, что без Сталина эта ненависть выплеснется, что только он мог ей управлять, а теперь нас начнут убивать. Это наивно было, конечно, но так мне тогда казалось»

Фото: Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ

Сергей Агаджанян, 1929 г. р., студент МГТУ «Станкин»: «Подошли к гробу. У меня появилась дикая мысль: я Сталина никогда не видел, а сейчас увижу. В нескольких шагах. Там в этот момент не было членов Политбюро, только простые люди. Но и в Колонном зале я не заметил плачущих людей. Люди были испуганы — смертью, толпой,— может быть, они от испуга и не плакали? Страх, смешанный с любопытством, потерянность, но не тоска, не траур»

Фото: Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ

Газета The New York Times: «Москва зашевелилась. Автобусы сновали туда-сюда. На улицах все чаще можно было увидеть горчичного цвета грузовики с конвоем. Я был озадачен. Мне казалось, что готовится переворот»

Фото: Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ

Елена Орловская, 1940 г. р., школьница: «На перемене тоже все ходили тихо, а в начале второго урока вошла учительница, ткнула пальцем в одну девочку и в меня: а вы идите со мной. Мы пришли в актовый зал. Справа два окна, между ними проем, в проеме генералиссимус всегда висел, метров пять высотой, при параде, в полный рост, в кителе. Там такая ступенечка красненькая и цветы — обязательно живые. Учительница говорит: становитесь в почетный караул... Стоим час — часы напротив висят, стоим два... Меня обуревают мысли: что я дома скажу? Как признаюсь папе, что я стояла в почетном карауле? Это было мучение»

Фото: Фотоархив журнала «Огонёк»

Газета «Московский комсомолец» 8 марта 1953 года: «Имя великого Сталина более четверти века носит московское депо Октябрьской железной дороги. 26 лет назад на собрании рабочих здесь выступал с речью Иосиф Виссарионович Сталин. Начинается траурный митинг... Слово предоставляется машинисту Герою Социалистического Труда В. И. Вышеградцеву. Он говорит:
— Ушел от нас тот, кто был нашим отцом, учителем и другом, кто вместе с великим Лениным создал нашу могучую партию, наше социалистическое государство, кто указал нам путь к коммунизму. Умер великий Сталин, творец нашего счастья!»

Фото: Фотоархив журнала «Огонёк»

Накануне погребения в центре Москвы произошла трагедия. Вечером 8 марта, когда стало известно, что вскоре Колонный зал закроется, на Трубной площади возникла давка, жертвами которой стали сотни человек. Поэт Евгений Евтушенко, вспоминал, как юношей оказался в этой страшной толпе: «В каких-то местах на Трубной площади нужно было высоко поднимать ноги — шли по мясу»

Фото: Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ

Андрей Зализняк, 1935 г. р., студент филфака МГУ: «Стало известно, что некоторые дальние знакомые погибли, в основном мальчишки-девчонки. Во многих местах погибли люди, на Трубной было самое ужасное и на Дмитровке тоже — там довольно много людей были просто раздавлены о стены. Какого-нибудь выступа стены было достаточно... практически на всем протяжении лежали трупы. Мой тогдашний приятель оказался необычайно ловок, героического склада был человек, и он считал своим долгом побывать там непременно. Он говорил, что ему удалось пройти мимо гроба Сталина трижды — может, и преувеличил немного свои подвиги. Потом уже стало ясно, что это был смертельный номер»

Фото: Фотоархив журнала «Огонёк»

Речь патриарха Алексия I в день похорон: «Мы же, собравшись для молитвы о нем, не можем пройти молчанием его всегда благожелательного, участливого отношения к нашим церковным нуждам. Память о нем для нас незабвенна, и наша Русская православная церковь, оплакивая его уход от нас, провожает его в последний путь, "в путь всея земли", горячей молитвой. Мы молились о нем, когда пришла весть о его тяжкой болезни. И теперь мы молимся о мире его бессмертной души. Мы веруем, что и наша молитва о почившем будет услышана Господом. И нашему возлюбленному и незабвенному Иосифу Виссарионовичу мы молитвенно, с глубокой, горячей любовью возглашаем вечную память»

Фото: Фотоархив журнала «Огонёк»

Любовь народа к Сталину, как показало время и открывшиеся новые свидетельства, была сильно преувеличена. Народ, конечно, давился в очереди в Колонный зал, но из десятков миллионов осиротевших детей «отца народов» в Москву на венок Сталину прислали денежные переводы лишь 63 человека

Фото: Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ

Формально Сталина хоронили дважды. Второй раз в ночь с 31 октября на 1 ноября 1961 года у Кремлевской стены, заслонив место захоронения щитами из фанеры. Красная площадь всю ночь была оцеплена военными. Сталин уже был разоблачен съездом, а в стране не оставалось людей, не понимавших, что происходило

Фото: Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ