Ярослав Романюк: из-за нынешней загруженности судебная система не может быть эффективной

Председатель Верховного суда рассказал о продолжении судебной реформы

Верховный суд (ВС) готовится к расширению полномочий. Этот вопрос, в частности, обсуждался на встрече президента Виктора Януковича с руководством ВС. Новоизбранный председатель суда ЯРОСЛАВ РОМАНЮК в интервью специальному корреспонденту "Ъ" СЕРГЕЮ СИДОРЕНКО рассказал об ожидаемых изменениях в судебной системе.

Фото: Владислав Содель, Коммерсантъ

— В последнее время активно обсуждается идея расширения полномочий Верховного суда. Реально ли это?

— Ведется много дискуссий о возможном восстановлении функций ВС, утраченных им после судебной реформы 2010 года. Вопрос в том, о каких полномочиях мы говорим. Если речь идет о возвращении ВС функций суда кассационной инстанции, то мой ответ — нет, об этом и говорить не стоит. Формирование унифицированной четырехровневой системы судоустройства завершено, определены кассационные инстанции по всем юрисдикциям: Высший хозяйственный суд (ВХС), Высший административный суд (ВАС), Высший специализированный суд по рассмотрению гражданских и уголовных дел (ВСС). Украина — не единственная страна с таким принципом судоустройства, подобная система действует в Испании, в Германии. Так что можно вести дискуссию лишь о роли ВС в такой системе.

— В таком случае удовлетворены ли вы нынешней ролью и полномочиями ВС?

— По моему убеждению, полномочия ВС необходимо расширить. Призвание ВС — обеспечение единообразного применения закона. До проведения судебной реформы среди полномочий ВС также было предусмотрено обеспечение единства судебной практики. Обратимся к статистике. В 2009 году ВС рассмотрел около 56 тыс. дел. С помощью такого количества судебных решений, а также постановлений Пленума, которые ВС имел право принимать, мы направляли судебную практику в правильное русло. А теперь сравните: в 2012 году ВС рассмотрел только 769 дел. Возможность влияния ВС на судебную практику путем принятия решений резко ограничилась. Это негативно отразилось на единстве судебной практики. Так, в 2009 году около 1 тыс. лиц обратились в ВС о пересмотре решений в связи с разными решениями судов по аналогичным делам. В 2012 году поступило уже 3 тыс. таких обращений. То есть можно констатировать резкий рост фактов неодинакового применения норм закона.

Важно также, чтобы при отмене решений высших спецсудов ВС имел право принимать решения по сути спора. На сегодня у него нет полномочий отменять решения судов первой и апелляционной инстанции, при этом остаются в силе ошибочные решения этих судов.

— Сегодня решение о допуске или недопуске дела на проверку в ВС принимает кассационная инстанция, которая сама же выносила решение по делу. Правильно ли это?

— Институт допуска дел к рассмотрению в Верховном суде довольно распространен в Европе. ЕСПЧ в решении по делу «Пономарев против Украины» подчеркнул, что для проверки решения, вступившего в законную силу, недостаточно того факта, что кто-то сомневается в правильности решения — необходимо, чтобы в этом существовала общественная потребность. Однако тот факт, что ВСС, ВХС или ВАС, приняв решение по делу, сам допускает дело к рассмотрению в ВСУ, порождает у граждан сомнение в их объективности, а в результате – недоверие к судебной системе. Поэтому данную процедуру необходимо менять.

— Какую альтернативу существующему порядку допуска вы предлагаете?

— Просто передать эти полномочия Верховному суду, предоставив гражданам право обращаться в ВС напрямую, нецелесообразно. Мы не сможем взять на себя такой объем работы. В 2012 году поступило более 3 тыс. заявлений о пересмотре Верховным судом решений по гражданским делам, более 4,5 тыс.— по административным делам, из них удовлетворено порядка 10%. При этом в палате по гражданским делам ВСС работает более 50 судей, в ВАС — свыше 80 судей, которые принимают решения о допуске. А в палатах ВС по гражданским и административным делам работает лишь по девять судей. Мы не сможем даже сформировать в палате по две коллегии из пяти человек, которые рассматривали бы вопрос допуска! Поэтому я предлагаю временный компромисс: дать участникам процесса право оспаривать в ВС отказ в допуске. Такой порядок существует в Англии и Германии, где проверку со стороны Верховного суда проводят коллегии из трех судей.

— А вы справитесь с потоком заявлений об обжаловании решений о допуске с девятью судьями в коллегии?

— Справимся. Скажем честно, сегодня нагрузка судей ВС это позволяет. В особенности это касается палаты по уголовным делам, которая у нас самая многочисленная — 18 судей, но при этом за весь минувший год рассмотрела лишь 27 дел. К тому же британский и немецкий опыт свидетельствует о том, что рассмотрение жалобы относительно отказа в допуске не столь трудоемкое, как подготовка самого решения о допуске. Верховный суд может вообще не оформлять мотивировочную часть или излагать мотивы решения лаконично. Так что мы сможем работать и при нынешнем составе ВС. Но я подчеркиваю: это механизм временный, на переходный период. В перспективе, убежден, необходимо полностью передать нам вопрос допуска. Это можно будет сделать лишь после того, как мы уменьшим нагрузку на всю судебную систему, в частности количество дел в судах кассационной инстанции.

— Вы ожидаете многократного снижения числа таких дел?

— Сегодня наша судебная система перегружена. У нас 46 млн населения, суды Украины в 2011 году рассмотрели 8 млн дел. В США — 310 млн, и американские суды за тот же год тоже рассмотрели 3 млн дел. Второй пример — Китай, где за год рассматривается 8 млн дел.

— Наверное, Китай — все же не ориентир для нас в вопросах судоустройства, там причины другие.

— Согласен. Но давайте сопоставим количество судей. У нас 8 тыс. судей, в Китае — 180 тыс.! У нас в 2011 году средняя нагрузка на судью составляла 140 дел в месяц. А в Германии, где главной проблемой судебной системы считается ее перегруженность — 55 дел в месяц. Из-за нынешней загруженности судебная система Украины не может быть эффективной.

— Как в таком случае изменить ситуацию?

— Существуют разные механизмы. Есть процедуры досудебного, внесудебного урегулирования, нужно внедрять и использовать их, хотя это и непросто. В Сингапуре, например, около 93-94% дел рассматриваются путем досудебного примирения, а вот в государствах бывшего СССР этот механизм не оправдывает возложенных на него ожиданий. В России приняли соответствующий закон, но он оказался неэффективным. Поэтому мы сейчас изучаем опыт разных государств, чтобы предложить такую процедуру медиации, которая будет действенной. Также значительную часть нагрузки составляют дела, где по большому счету между сторонами нет спора, а решение суда сводится к побуждению выполнить очевидно невыполненное обязательство — как правило, денежное — одной стороны перед другой. По гражданским спорам количество таких дел составляет более 30 %. Это дела о задолженности по зарплате, коммунальным платежам, арендной плате, кредитам, депозитам. В Республике Беларусь, например, разрешили эту проблему с помощью системы нотариата. В случае невыполнения документально подтвержденных обязательств сторона обращается к нотариусу, который сам на основании документов осуществляет исполнительную надпись. При этом сохранен последующий судебный контроль — в случае если сторона не согласна, она может оспорить нотариальные действия в суде. Я считаю, что такой же порядок целесообразно внедрить и в Украине. Он намного эффективнее и оперативнее судебной процедуры.

— Эту функцию должен выполнять только государственный нотариус?

— Нет, ведь частные нотариусы точно так же лицензируются и несут такую же ответственность, как и государственные. Мне оппонируют, что это не решит проблему, поскольку такие нотариальные действия все равно будут оспариваться в суде. Но статистика говорит, что на практике их оспаривалось только около 7%.

— 16 мая агентство УНИАН со ссылкой на источники сообщило, что вы вместе с тогдашним и. о. главы ВС Петром Пилипчуком встречались с президентом Виктором Януковичем. Он поддержал ваши идеи?

— Эту встречу инициировал Петр Пилипчук, чтобы обсудить с президентом будущее ВС. На ней присутствовали все заместители главы Верховного суда, а не только я. Каждый высказался, мы обсудили вопросы не только работы ВС, но и эффективности судебной системы в целом. Беседа была долгой, она продолжалась больше двух часов. И мы услышали от президента понимание, восприятие (наших идей.—"Ъ") и готовность к дальнейшему усовершенствованию судебной системы. В том числе — в вопросах расширения полномочий ВС.

— В какие сроки можно перейти к реализации этих идей?

— Судебная реформа пока не завершена. Президент еще в прошлом году декларировал, что нас ждет дальнейшая реформа процессуального законодательства — гражданского, хозяйственного и административного. Считаю, что в рамках этого этапа необходимо выработать механизмы уменьшения нагрузки на судебную систему и пересмотреть полномочия ВС.

— Рассматривается ли возможность передачи дел, связанных с выборами, под юрисдикцию Верховного суда или оспаривания в ВС решений по таким делам?

(В процессе согласования интервью господин Романюк удалил свой ответ на этот вопрос).

— Каких еще полномочий не хватает ВС?

— Мы бы хотели восстановить право Верховного суда изучать судебную практику с выездом на места. В 2012 году мы рассмотрели 769 дел, а это всего 0,018% от общего количества дел в стране. Да, по европейским стандартам ВС не должен рассматривать много дел. В Австрии, Германии в Верховный суд также попадает меньше 1% дел, но все-таки в 35-40 раз больше, чем у нас. Так что нам будет полезно изучить на месте архивы судов, их практику. Раньше у нас было такое право. Помню, я участвовал в выездах в Крым, в Киевскую область, где мы изучали земельные споры и обнаруживали проблемные пласты, которые просто не доходят до ВС. По итогам такого изучения у ВС должно быть право давать рекомендации, принимая постановления пленума. Такое право было у нас ранее, постановления активно использовались судами на всех уровнях, суды ссылались в решениях на них. Но в 2010 году мы были его лишены.

Среди полномочий ВС необходимо также предусмотреть превентивные механизмы — мы должны предотвращать разногласия в судебной практике, а не только устранять их. Стоит учесть опыт Франции, в законодательстве которой предусмотрено право суда остановить рассмотрение дела и обратиться с запросом в наивысший судебный орган для толкования применения норм закона.

В то же время отмечу, что судебная реформа ввела чрезвычайно весомый механизм — на сегодня правовой вывод, сделанный ВС в решении по результатам рассмотрения дела в связи с неодинаковым применением норм материального права, является обязательным не только для сторон конкретного спора, но и для всех судов и органов государственной власти. Сложно назвать другое государство континентальной правовой системы, в котором решение суда имеет такую юридическую силу. Другое дело, что эта обязательность преимущественно является декларативной и не обеспечена необходимыми механизмами, гарантирующими ее соблюдение.

— Стоит ли зафиксировать в Конституции предложенные идеи судебной реформы?

— Не стоит. Изменения в Конституцию принимаются по сложной процедуре, требуют 300 голосов. Поэтому я считаю, что в Конституции должны быть предусмотрены только основы, например положение о том, что ВС обеспечивает единство судебной практики, а также является наивысшей судебной инстанцией относительно рассмотрения дел всех юрисдикций. А вся детализация должна определяться в законодательстве.

— Насколько совпадает ваше видение с наработками Конституционной ассамблеи (КА)?

— Ассамблея официально не информировала ВС о своих наработках. Но, по моей информации, 14 июня Венецианская комиссия (ВК.—"Ъ") должна сделать вывод о проекте изменений в Конституцию относительно судебной системы. Инициатором этого законопроекта был президент (проект подан в ВК за подписью председателя КА Леонида Кравчука, хотя сама КА не принимала решения о его передаче в ВК.—"Ъ"). Он предусматривает, в частности, изменение порядка формирования Высшего совета юстиции (ВСЮ), а также исключение парламента из процедуры избрания судей бессрочно. Еще одно положительное изменение — отказ от пятилетнего испытательного срока: судья сразу должен назначаться пожизненно. Возрастной ценз при этом повышается с 25 до 30 лет.

— В данном проекте есть идеи, с которыми вы не согласны?

(В процессе согласования интервью господин Романюк удалил свой ответ на этот вопрос).

— Вы могли бы объяснить, в чем причина тотального недоверия общества к судам?

— Тотальное недоверие? Я с вами не согласен. Да, недоверие есть, но оно не является тотальным. Я еще в должности председателя Совета судей Украины пытался разобраться в этой проблеме. В августе прошлого года мы провели мониторинг, опросив путем анонимного анкетирования всех желающих граждан--посетителей судов. При этом исследование было проведено во всех апелляционных и местных судах Украины. Оказалось, что уровень доверия населения к судебной системе — 56%. Приблизительно в это же время агентство США по международному развитию (USAID) проводило свое исследование, его результаты оказались аналогичными. И я считаю этот показатель объективным. При этом нужно учитывать, что во всех делах есть проигравшая сторона, недовольная решением суда. Хотя нам, безусловно, есть к чему стремиться — в Сингапуре, например, уровень доверия к судам составляет 98-99%.

Причина недоверия — и в решениях судов, которые должны быть справедливыми, жизненно мудрыми и понятными гражданину, и в самих судьях. Очень важный фактор — поведение судей и сотрудников аппарата суда. Оно не должно быть высокомерным, грубым, недоброжелательным. Не только в суде, но и за его пределами они должны вызывать доверие граждан. Это и морально-этический облик, и то, как некоторые судьи позволяют себе демонстрировать благосостояние. Я недавно беседовал с одним судьей, спрашиваю его — зачем вы это делаете, к чему эти дорогие часы, машина? Он отвечает: в этом нет ничего незаконного, у меня жена — преуспевающий нотариус, и мы наследство получили за рубежом. Но я отвечаю: да, вы можете объяснить это налоговому инспектору, но не докажете этого простому гражданину. Вы ведь живете в районном центре, на виду у всех, и у людей возникает сомнение в законности ваших доходов и недоверие к суду!

— Вы говорите о 56-процентном уровне доверия к судьям, но опросы Центра им. Разумкова показывают совершенно иные данные. В 2011-2013 годах индекс доверия колеблется в пределах от 3% до 6%, недоверия — от 55% до 62%.

— Но после того как эксперты Центра им. Разумкова провели исследование по той же методике, что и мы, они получили такие же результаты. Тем не менее все продолжают утверждать, что уровень доверия к судам — всего 3%! (Согласно опросу среди участников судебных процессов, 56% считают вынесенное по их делу решение справедливым; в то же время среди широкой общественности уровень доверия к суду остался прежним, ниже 6%.—"Ъ"). Наши коллеги в Российской Федерации — а ситуация у нас схожая — детализировали исследование, спросив: а на чем основано ваше недоверие к суду? И оказалось, что только 2% опрошенных ответили, что недоверие к суду основывается на их личном опыте. А 76% сказали, что это — общеизвестный факт! Об этом постоянно говорят политики, пишут СМИ. У меня есть личный опыт. В ноябре прошлого года я выступал на Всеукраинском совещании прокуроров и заявил, что данные о доверии к судам на уровне 3% не соответствуют действительности, и привел те же аргументы. А через два часа в интернете появляется сообщение: председатель Совета судей признал, что судебная система не пользуется доверием граждан. Как так можно?! Я же утверждал противоположное!

— Вы отрицаете объективные причины для недоверия? Неужели в судах искоренена коррупция, уже нет проблемы рейдерства, основанного на сомнительных решениях судов?

— Я соглашаюсь с тем, что уровень доверия непосредственно связан с качеством судебных решений. Да, бывают ошибочные решения, и их не может не быть. Чтобы исправить ошибку, существует механизм пересмотра судебных решений. Но я не считаю, что такое явление, как рейдерство, на сегодня очень распространено. Да, существуют единичные случаи, но ведь судебная система не функционирует изолированно от общества в целом. Было бы удивительно, если бы факты коррупции и взяточничества имели место в налоговой администрации, таможенной службе, в органах исполнительной власти, милиции, и при этом совершенно отсутствовали в судах. Да, они есть. Но они не столь распространены, как это пытаются представить, когда говорят: мол, вся система — прогнившая. В основном судьи — самоотверженные люди, которые работают допоздна и по выходным, принимая законные, справедливые решения! Знаете, я когда-то работал в суде первой инстанции (районном суде.—"Ъ"), и мы привыкли, что всегда кто-то недоволен и пишет жалобы на судей. А один гражданин, участник процесса, написал обо мне письмо председателю апелляционного суда — о том, как качественно рассмотрено дело, в короткие сроки, с мудрым решением. В итоге глава апелляционного суда вызвал меня и сделал замечание — перестань пиаром заниматься. Хотя я и не знал о таком письме! Но у нас настолько укоренилось мнение, что о судьях говорят только плохое — даже сам судья не поверил. Попытка сказать о судье что-то хорошее воспринимается настолько неправдоподобно, что ей просто не верят!

— Автоматическая система распределения дел тоже работает без проблем? Неужели нам, журналистам, наблюдающим за резонансными делами в Печерском районном суде Киева, только кажется, что дела распределяются в ручном режиме?

— Я не изучал организацию работы Печерского суда и не могу ничего утверждать по этому поводу. Но система автоматизированного распределения дел функционирует по всей Украине. И если где-то существуют попытки вмешательства, то они выявляются, и виновные лица несут ответственность. И уже есть приговоры в отношении судей, занимающих административные должности, за вмешательство в автоматизированную систему документооборота.

— В Печерском суде заявляют, что автоматизированная система не сохраняет протокол своей работы. Ранее это делалось, но Совет судей постановлением от 21 января 2011 года исключил соответствующие пункты из положения о системе документооборота. Так есть возможность проверки факта вмешательства или нет?

— Изменения в положение касались нецелесообразности распечатывания протокола по каждому случаю распределения дел. К тому же это не предусмотрено никаким процессуальным законом. Но в то же время в электронном виде эта информация сохраняется, и в случае необходимости ее можно получить. Жалобы по поводу сбоев или постороннего вмешательства в систему поступают в Государственную судебную администрацию Украины. Я как бывший председатель Совета судей (сентябрь 2010--февраль 2013 года.—"Ъ") могу утверждать, что мы планировали провести в 2013 году углубленное изучение работы автоматизированной системы с выездом на места, чтобы выяснить, где существуют проблемы и что нужно исправить. Новый состав Совета поддержал эту идею и 24 мая этого года принял соответствующее решение.

— 28 мая вступило в силу решение Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) о незаконности увольнения судьи ВС Александра Волкова. Видите ли вы возможность его выполнения?

— Государство Украина как участник Конвенции о защите прав человека и основных свобод, безусловно, обязано выполнять решения ЕСПЧ. И в связи с тем, что в данном решении речь идет преимущественно о недостатках законодательства, регулирующего правовой статус и полномочия ВСЮ и парламента, Украина должна прежде всего исполнить это решение, устранив на законодательном уровне констатированные ЕСПЧ нарушения.

— Украина является одним из лидеров по числу исков в ЕСПЧ. У вас есть идеи, как уменьшить этот показатель?

— Проблема настолько комплексная, что одно лишь реформирование ВС ее не решит. Нам предлагают предусмотреть, чтобы условием подачи жалобы в ЕСПЧ был обязательный пересмотр решения в ВС по основаниям нарушения государством Конвенции о защите прав человека и основных свобод. На мой взгляд, это ошибочный подход. Участниками Конвенции являются государства как субъекты международного права. И именно ЕСПЧ — тот орган, который рассматривает жалобы относительно нарушения государствами положений Конвенции, юрисдикция которого признана странами-участницами. Кроме того, ВС — это часть государственной системы, на которую подает жалобу истец в своем обращении в ЕСПЧ. Тем не менее ВС может повлиять на эту ситуацию иным путем. Для этого нужно предоставить нам дополнительные полномочия для направления судебной практики в нужное русло. Необходимо проводить обучение судей подходам, применяемым ЕСПЧ.

— Одной из проблем является низкий уровень исполнения судебных решений, в том числе имущественных. Как ее решить?

— Есть мнение о том, что исполнительную службу необходимо вернуть в судебную систему. Но этот подход — ошибочный, если мы стремимся к европейской интеграции. Выполнение решений судов — функция исполнительной власти, которая должна быть отделена от судебной власти. Чтобы повысить качество исполнения решений судов, нужно сделать так, чтобы должникам было выгодно их исполнять. А для этого необходимо, чтобы санкции за невыполнение были жесткими. Первые шаги сделаны с принятием закона "О судоустройстве и статусе судей" от 2010 года, которым введена уголовная ответственность за невыполнение решений суда не только для должностных лиц, но и для рядовых граждан, а также штраф для должностных лиц, ответственных за невыполнение постановления административного суда.

Интервью взял Сергей Сидоренко

Картина дня

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...