Спокойствие, айфон и снова спокойствие

Дмитрий Бутрин о том, как Вашингтон узнавал о взрывах в Бостоне и как реагировал на них.

Чтобы понять, что обо всем этом думают в Соединенных Штатах, не было даже необходимости ни у кого спрашивать. Через пять-шесть минут после того, как все это случилось в Бостоне, штат Массачусетс, по Пенсильвания-авеню, то есть посреди Вашингтона, федеральный округ Колумбия, подвывая и подмигивая, проехал грузовичок пожарной службы. Это в Москве пожарная машина видна издалека, поскольку вдвое больше всего остального, что на дороге. Здесь же мне, глянув в панорамное окно на третьем этаже штаб-квартиры Международного валютного фонда, еще пришлось поискать глазами, что это такое случилось. Ничего не случилось, кроме того, что в Twitter уже создали хэштег #boston, который еще через несколько минут станет главной новостью мира на этот день. Затем завыло где-то в трех кварталах слева, в сторону штаб-квартиры ФБР быстро пролетел полицейский вертолет, офицер охраны у здания Всемирного банка что-то отрывисто пробормотал в рацию. Все уже было сказано, и прочитать это можно было в сети: два взрыва у штаб-квартиры бостонского марафона, как минимум 3 погибших, не менее 100 пострадавших.

Полиция не говорит «теракт» (как не скажет этого через два часа и президент США Барак Обама), но что это может быть, когда на финише одного из старейших марафонских забегов в мире взрывается что-то, затем рядом раздается второй взрыв и персонал скорых, на всякий случай дежурящих на Бойлстон-стрит (20 тыс. участников как-никак), немедленно включается в никак не ожидаемую работу — травматические ампутации, компрессионные травмы, переломы, шок. А все остальные Соединенные Штаты Америки вспоминают про 9/11.

В принципе можно было никуда не выходить. Я менее чем в километре от Белого дома, через день в городе открывается весенняя сессия МВФ и Всемирного банка, главы ЦБ и министерств финансов 24 стран мира, в конференц-зале рядом со мной два репортера из Саудовской Аравии. Коротко объясняю коллеге из Сьерра-Леоне, что и как, показываю в ноутбуке первые снимки в Сети из Бостона, несколько звонков в Москву — и дальше можно спокойно сидеть в Сети. Через полчаса-час выяснится, что это на самом деле скоординированная атака, возможно, на несколько американских городов или уже закончившаяся печальная история. В любом случае, думаю я, не стоит сейчас соваться на улицу: наверняка центр города перекроют в течение 15 минут, а я и сам пойму полицейского, который будет иметь вопросы к неместного вида прогуливающимся в окрестностях резиденции президента Соединенных Штатов. Тем более что русские СМИ выглядят куда как более информированными, чем CNN: вот кто-то уже сообщает о гигантских пробках в тоннелях на въезде на Манхэттен и о колонне полицейских Hummer, движущихся неизвестно откуда, но по направлению к даунтауну Нью-Йорка, чтобы его то ли спасти, то ли оккупировать. Русский интернет также уже знает, что обнаружено еще несколько не сработавших взрывных устройств, что полиция Бостона призвала жителей покинуть город (в голове звучит «Имперский марш» из «Звездных войн»), говорит о как минимум 12 погибших. Boston Globe, для которой марафон и без взрывов был бы событием дня, ничего подобного не сообщает — двое погибших, несколько десятков в клиниках (аккуратно не сообщается, идет речь о раненых или просто об обратившихся в госпитали). Знает русский интернет и то, что арестован предполагаемый террорист — 20-летний саудит (надо же, американский интернет толком не знает, одни слухи). Наконец, в России интернет уже знает то, о чем я в Вашингтоне только догадывался: беспрецедентные меры безопасности в столице США, спецслужбы взяли под усиленную охрану правительственные здания. Выглядываю в окно — и действительно, полицейская машина. Впрочем, она тут и час назад стояла. Но как-то все тревожно: все всё уже знают, а я тут, на месте,— ничего.

Разумеется, футбол удобнее смотреть не с трибуны, а с пивом перед телевизором: на стадионе плохо с крупными планами и повторами, все время орут и нет комментатора. Тем не менее я накидываю куртку и выхожу на улицу — блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые, надо же, в конце концов, хоть раз в жизни увидеть оцепленный Белый дом.

Первое, что я понимаю на Пенсильвания-авеню: бостонский марафон совершенно не случайно стал жертвой террористической атаки. Кем бы ни был террорист, он ненавидит Америку. Америка, в свою очередь, любит бегать. Пять минут неспешной прогулки по улице в сторону «федерального треугольника» — и кажется, что часть марафонцев из Новой Англии уже успела добежать сюда: как минимум, десять человек куда-то бегут, кто быстро, кто не спеша. Полиция безмолвствует. Останавливать бегущих и спрашивать, что они думают о бостонских взрывах, как-то неудобно, выражение на лицах у всех бесстрастное — новостей они явно не читали. Ну и ладно.

Четыре пятых из идущих по улице в направлении к резиденции президента США тоже не читали новостей. Зато одна пятая их читает на ходу. Представьте себе улицу, на которой каждый пятый на ходу читает новости в iPhone и вы видите, как меняется выражение лиц, как человек перечитывает еще раз, останавливается, отходит к стене здания, набирает номер и говорит:

— Привет. Ты в порядке? Слышала? Да, два взрыва. Нет, тут спокойно.

И кто-то из оставшихся четырех пятых краем уха слышит «blast», меняется в лице, достает из кармана iPhone и быстро открывает новости. Мы слышали сотни лекций о том, как мобильные телефоны становятся основным проводником контента, десятки раз сами обсуждали это на работе, но только увидев эту цепную реакцию, можно понять, о чем вообще речь. 15 апреля в Вашингтоне на Пенсильвания-авеню никакого телевидения, никаких бумажных газет, никаких полноэкранных веб-сайтов не существовало. Радио в автомобиле, новости в iPhone, сотовые звонки. Безальтернативно. На углу перед федеральным архивом стоял пожилой китаец в бейсболке. Что-то в нем было не так. Приглядевшись, я понял, что в нем не так: у него не было правой руки, и зонт он повесил на то, что от нее оставалось. В левой руке у него был все тот же iPhone, и он озабоченно листал страницы браузера, и вид у него было очень озабоченный.

На последней улице перед Белым домом наконец стало понятно, что в Вашингтоне что-то происходит. Ровно посреди улицы стоял полицейский Ford с включенной красно-синей «люстрой», три полицейских в белых рубашках о чем-то балагурили на обочине. Рядом неспешно прогуливались две женщины вопиюще мусульманского вида с колясками, в которых опытный террорист легко упаковал бы две небольшие авиабомбы. На углу на скамейке сумасшедший, напоминающий шевелюрой Карла Маркса, что-то хрипло возвещал проходящим мимо пролетариату и буржуазии. Дела до всех них не было никому, в том числе и полицейским.

Между тем русский интернет оказался не так уж и неправ. Площадь перед восточным крылом Белого дома действительно оказалась перекрыта. Впрочем, не противотанковыми ежами и не спиралью Бруно — ее по периметру затянули желтой лентой с надписью «полиция/не пересекать». Стоявший с той стороны полицейский в принципе готов был пропустить меня на главную площадь Соединенных Штатов Америки, если я придумал бы, за каким чертом мне понадобилось быть здесь и сейчас. Но я честно признался, что никаких дел на площади у меня нет, и мы расстались спокойно: полицейский объяснил мне, что на ту сторону площади легко можно попасть, просто обойдя по улице один квартал направо.

За поворотом сиял люстрой еще один полицейский Ford, и из него на меня глянули недобро. К Ford подъехала на красном велосипеде молодая леди в полицейской форме, переговорила о чем-то с сидящими внутри и двинулась в мою сторону. Я обреченно приготовился доставать из широких штанин, а потом объяснять, зачем это меня понесло с русским паспортом и акцентом через час после объявления террористической угрозы наивысшей важности непосредственно к резиденции главы страны—потенциального противника, но леди улыбнулась и проехала мимо. На белоснежной рубашке у нее было вышито United States Secret Service.

Черт, подумал я с восторгом. Хочу такую рубашку. Я тоже хочу велосипед, так улыбаться и рубашку с такой надписью! Это я, я тайный агент, а не ты, дура!

(Про «дуру», кстати, лучше про себя. Будь ты хоть двоюродный брат ныне покойного Осамы, а оскорбить сотрудника полиции, пусть и секретного, гораздо более верный способ нажить себе неприятности, чем прогуливаться в окрестностях Белого дома с Кораном в руках вечером 15 апреля 2013 года. Я не проверял, но уверен в этом на все сто.)

Вот и конечный пункт моего путешествия. Всякий русский знает, как выглядит Белый дом: он изображен на 20-долларовой купюре. Днем или ночью, в снег и в жару на небольшой лужайке, откуда видна эта иконическая колоннада с куполом над ней, есть люди. Если где-то и спрашивать американский народ о том, что он думает о терактах в Бостоне, то лучше места не найти. И действительно, человек 30 на этой лужайке толклись, и, видимо, озабоченность будущим Америки должны были выражать именно их лица. Тем более что меры безопасности на лужайке и около нее действительно были по вашингтонским меркам беспрецедентными: там стояли сразу две полицейские машины (на них тоже было бесхитростно обозначено, что это автомобили Секретной службы), к тому же отряд, охранявший лужайку Барака Обамы, был усилен подъехавшей туда агентом-леди на красном велосипеде.

Многие из них действительно были озабочены, и нескольким я даже смог помочь. Когда приезжаешь в Вашингтон с женой, фотография жены на фоне Белого дома не проблема, как и твоя фотография на том же фоне. Фотография двоих на том же фоне неминуемо требует третьего. Куда ж деваться — третьим буду. Больше их не волновало, похоже, ничего. Полицию не волновал даже я. В Белом доме горел свет, и в окнах сновали туда-сюда темные силуэты: пресс-служба президента как раз записывала обращение Обамы к нации по поводу бостонского теракта. Его я прослушал через 15 минут в том же iPhone на углу.

Просмотрев видеоролик, я оглянулся по сторонам и наконец увидел, кто именно и как охраняет президента США на самом деле. Слева от всемирно известного двадцатидолларового вида у Белого дома стоит не слишком приметный памятник — конный монумент, окруженный четырьмя бронзовыми военнослужащими с устрашающего вида винтовками. Пятым в этой композиции был натурально агент Кей из «Людей в черном» — ровно в том костюме, совершенно в тех же очках и с вполне инопланетного вида рацией в руках, он стоял и пристально разглядывал меня. Не знаю, какую именно гримасу на лице полагается демонстрировать пришельцу с Альдебарана, но этот тест я, похоже, прошел на ура. Агент Кей внимательно посмотрел на меня, снял очки, улыбнулся и поднял ладонь вверх. Потом вернул очки на место и застыл, подкарауливая других представителей дружественных инопланетных рас. Кей наверняка был в курсе всех сегодняшних новостей, но его я в профессиональном плане тоже не интересовал.

С другой стороны площади перед Белым домом висела все та же магическая желтая лента, призванная защитить власть Соединенных Штатов Америки от незаконного вторжения и эффективно это делающая. Перед лентой тусовались три совершенно палестинского виду мальчишки лет восьми-девяти, всем видом давая понять полицейскому, что вот прямо сейчас они залезут под нее и проникнут на запретную территорию. Полицейский метрах в 20 от них сардонически улыбался.

Все участники композиции прекрасно знали, что ничего не будет: ни преступления, ни наказания. Именно потому, что в этом городе пожарные и полицейские по возможности вылетают, выезжают и выходят на место предполагаемого теракта до того, как он происходит, не таясь и абсолютно открыто, с осознанием собственных возможностей. Пожарные и полицейские автомобили носились по Вашингтону до утра 16 апреля, реагируя, видимо, на любой самый ничтожный сигнал. Газеты и сайты сообщали в этот день только то, что знали, с обязательной ссылкой на источники, сообщая слухи исключительно как слухи и профессионально отделяя их от реальной информации. Наконец, жители города читали сообщения на ходу — и выражения их лиц менялись. Но потом они все равно шли туда, куда шли до этого.

В 200 метрах от площади меня остановила очень пожилая американская пара — лет 85, не меньше, выше меня на голову. Более по-американски, по-моему, вообще невозможно выглядеть.

— Простите, вы не могли бы нам помочь? Мы никак не можем выйти к Белому дому. Почему-то никак не можем его найти. Что-то странное, нас все время отправляют не туда,— твердо говорила дама, склонив совершенно седую голову чуть вбок. Ее муж смотрел на меня так, как будто я являюсь лично ответственным за это в высшей степени странное обстоятельство. В самом деле, как может быть так, чтобы два гражданина США не могли увидеть резиденцию президента США в тот момент, когда им придет в голову ее увидеть? Могут ли, спрашивал он меня взглядом, существовать для этого какие-то объяснения и не мог бы он их немедля получить?

— Наверное, это из-за полиции, там перекрыли площадь,— пробормотал я, изумляясь нелепости ситуации: вообще-то про это должен был спрашивать я у них, а не они у меня. 85 лет в Соединенных Штатах прожили, видев все своими глазами: от Великой депрессии до 9/11 и все, что после — они, а не я. Но спрашивали-то они.

— Полиции? Что-то случилось? Ах да, Бостон.

Пожилая дама тоже успела прочитать новости. Она была недовольна. Она была раздосадована. Она была расстроена и сочувствовала погибшим и пострадавшим. Но более этого она позволить себе не могла и не хотела.

— Так мы не сможем увидеть Белый дом?

В России я бы не знал, что сказать. Здесь же я вспомнил все, что сегодня читал и видел, и с видом столичного жителя сообщил им: «Все в порядке. Один квартал вперед, затем поверните направо, минута — и вы на лужайке перед Белым домом. Все свободно, вас никто не остановит. Поворот направо. Хорошего дня, мэм».

И они ушли, а я пошел по своим делам, и меня тоже никто не останавливал.

Дмитрий Бутрин, Вашингтон

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...