На коленях перед Канделаки

По Дмитрию Губину прошел раскол «креативного класса»

Творческий класс России накануне выборов оказался не просто расколот. Стороны от раскола перешли к взаимному оплевыванию

Дмитрий Губин

У фронтмена группы "Странные игры" Виктора Сологуба непростые времена: на него ополчились друзья. Сологуб — динозавр русского рока. Из тех, кто играл еще в ленинградском рок-клубе на Рубинштейна.

Что случилось с Сологубом? Он сказал, что будет голосовать за Путина. И еще, что проклятый Запад хочет Россию сгубить посредством оранжевой революции. А благодаря социальным сетям точка зрения Сологуба стала всем известна. И все его друзья дружно призывают его одуматься. А он в ответ называет рассылку от белоленточников "какашками" и радуется, что митинг в поддержку Путина так много народу собрал.

Ситуация больше напоминает времена после Октября 1917-го. Тогда одни уехали, другие скрылись во внутренней эмиграции, однако и новую власть остались воспевать не худшие: что прикажете делать с Есениным или Маяковским?

Вон и сейчас увещеватели Сологуба в изумлении смотрят на списки доверенных лиц Владимира Путина. Ну ладно, с Говорухиным ситуация объяснима: у режиссеров, теряющих талант и навык, часто случается любовь к потенциальным финансам. Но Сергей Бугаев-Африка, мальчик-бананан из "Ассы"?! Алиса Фрейндлих?! Анна Нетребко?! Значит, что-то не так...Пошлые объяснения не проходят. Вряд ли Нетребко торгует своими взглядами за деньги. У нее для торговли, слава богу, голос есть.

Не случайно известный — хотя тихий, по сути,— ролик Чулпан Хаматовой в поддержку Владимира Путина вызвал такую бурю. Потому что от Хаматовой такого никто не ожидал.

Тут необходимо высказать одно соображение. О том, почему столько уважаемых людей сделали странный (на взгляд противоположной стороны) выбор.

Мне кажется, в основе лежит желание быть первыми среди тех, кому достаточно быть вторыми. Сейчас поясню. К этому меня подвел Юрий Антонов. Я как-то на записи его спросил, правда ли, что он собирался эмигрировать в США. Антонов ответил, что да и что даже съездил в Америку — присмотреться. Но послушав на Бродвее играющих бесплатно музыкантов, понял, что придется потратить всю жизнь только на то, чтобы приблизиться к их уровню мастерства. Не веря своим ушам, я переспросил: то есть он понял, что не будет первым, и потому решил довольствоваться первым среди вторых?! И Антонов кивнул.

Немногие решатся честно обозначить свое место на карте.

Вот и Россия в целом — страна второго ряда в мировой системе. Не потому что русские глупые, а потому, что наша система устарела. Мы обречены быть вторыми, как обречен быть вторым пилот на "жигулях".

И Чулпан Хаматова, на мой взгляд, поддерживая власть, поддерживает свое реноме спасительницы детей, только в стране второго ряда. Превратись мы в страну первого ряда, не пришлось бы собирать детям деньги, без которых они помрут. Потому что в европейских странах 100 процентов расходов на лечение детей покрывается обязательным страхованием. И если и действует в Германии благотворительный фонд Стефана Морша, то это не организация по сбору средств, а банк доноров костного мозга. А операции по пересадке костного мозга благотворители не оплачивают, и Ангела Меркель игрой на роялях деньги на помощь умирающим не собирает. И Чулпан Хаматова, поддерживая ситуацию, при которой страхование есть, а детей не оперируют, вольно или невольно такое положение закрепляет.

Я ведь не просто о новом расколе хочу написать. А о том, что в последние недели он перешел в фазу, когда борьба идей ("мы за унитарное великое государство!" — "мы за конфедерацию великих людей!") превратилась в попытки унизить, оскорбить — и довольно подлыми способами. И я даже не хочу разбираться, началось ли это с известного высказывания, что раз Акунин этнический грузин, то ясно, отчего он не любит Россию, или с какого другого.

Лично для меня все началось, когда я сцепился в "Твиттере" с Сергеем Минаевым, телеведущим и автором "Духless". Я с ним познакомился тогда, когда он еще телепрограмм не вел. Меня заинтересовала фантастическая популярность Минаева и его повести. Я сделал с Минаевым интервью, мы перешли на "ты", и я пригласил его в 2007-м на запись программы "Бойцовский клуб" — в качестве гостя с моей стороны. Противниками нашими были — ха-ха! — Алексей Навальный и его гость Константин Крылов, после имени которого Яндекс обычно выдает "идеолог русского нациолизма". И случилась, понятное дело, большая махаловка, то есть программа удалась. Удалась настолько, что ее запретили.

Так вот: я считал искренне, что мы с Минаевым по-прежнему в одном стане. И вдруг пару недель назад, ответив на какую-то реплику Минаева в "Твиттере", я получил в ответ по морде по полной программе — и понеслось. То есть понеслись оскорбления меня лично, а не выпады против тех идей, которые кажутся мне разумными. И вот уже вслед за Минаевым какая-то шавка из тех, что публично говорят гадости о чужих женах, подлетела и загавкала. Я зарычал в ответ. И началось.

Меня, по счастью, оттащили от "Твиттера" — сам бы не остановился. А остановившись, оглянулся. И ужаснулся. Эта свара и эта грызня шли везде и всюду. Сторонники Навального упражнялись в склонении фамилии Путина, хотя в своей фамилии Путин точно не виноват. А сторонники Путина упражнялись в склонении фамилии Навального. И я вспомнил, как незадолго до ругани с Минаевым написал в "Твиттере" дико обидные и в силу одного этого непристойные слова Тине Канделаки — и бессмысленно теперь объяснять, в пылу какого потрясения написал. (Ну да, был потрясен: неужели ж ты, Тина, не видишь, рядом с кем оказалась, во что превратилось за последние 10 лет наше ТВ, на котором самый лучший сегодняшний телеведущий — все равно второго сорта, потому что, чтобы быть первого сорта, нужно соревноваться с Парфеновым, с "Куклами", с "Итогами", то есть с теми, кто умеет, а не с теми, кто допущен?!)

И вот тут, когда я понял, что натворил, то увидел, что сижу по уши в дерьме. Ну, или мы сидим по уши в дерьме. Я понял вдруг злобу и отчаяние Бунина, кошмары взаимных обличений в газетах 1920-х; вообще понял эмоциональную подоплеку Гражданской войны, когда брат на брата, Собчак на Канделаки, Хрюн на Степана, только тогда было уже не просто гадко и обидно, а гадко и насмерть.

И я схватил телефон звонить Канделаки. Ну, ко мне детская пришла идея — что если извинюсь, все простится: мирись-мирись и больше не дерись... Но мигом понял, что раз оскорблял публично — то и извиняться нужно тоже публично.

И вдруг я встретил Тину на записи программы на Первом канале у Андрея Макарова. И, к ужасу Макарова — у него-то там сценарий был, план, тема! — прямо на записи, раз уж это федеральный канал, вышел перед Тиной, объяснил всем, в чем дело, бухнулся на колени: "Прости ты меня, дурака, виноват".

И она, натурально, тоже и подходила, и прощала, и целовались мы с ней в щеки, как христосовались.

А знаете, что самое ужасное? Что я чувствовал прежний стыд, к которому примешивался теперь еще и стыд за театральность (типа, нарочно подстроили). И пошел я со съемки домой в настроении хуже некуда, хотя и принес извинения.

И, мрачнея, читал дома в "Фейсбуке" и как друзья укоряют Витю Сологуба, и как он, отмахиваясь перепостами, возражает им.

А потом открыл страницу одной знакомой, где до этого выяснялись все те же политические отношения и где теперь она примирительно писала в том смысле, что однажды выборы закончатся, и митинги закончатся, а вот встречаться мы будем продолжать и котлетку в обед тоже придется есть вместе.

И я печально подумал — ну да, придется.

В общем, я понимаю, что я дурак и что все напрасно — но еще раз: Тина, пожалуйста, прости.

И Сережа Минаев — ты тоже прости.

В своих обидных обзываниях нам всем давно следует остановиться, потому что злые слова не улучшают качество котлет, но увеличивают количество мух. Порою до того, что полностью подменяют котлеты.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...