19 января в Центре искусства и дизайна Artplay на Яузе открывается выставка "Искусство памяти: 19/91". Основа экспозиции — зарисовки 1991 года по мотивам архивных фотоснимков
Выставка посвящена памяти, получившей когда-то фотографическое воплощение и теперь возродившейся в живописи. В смысле технологии эта идея встраивается в тяжбу двух искусств, начавшуюся еще в XIX веке. Первым течением в изобразительном искусстве, возникшим по следам только что изобретенной фотографии, был натурализм, вскоре отброшенный волной авангарда. Лишь в 1970-е годы на фоне надоевшей беспредметности американцы изобрели его вновь, назвав фотореализмом. Фотография перестала быть привычным мерилом достоверности, а живопись — продуктом "чистого" воображения.
В СССР подобными вещами начали тогда же заниматься три Сергея — Базилев, Гета и Шерстюк. Советский фото- или гиперреализм 1970-х дал мощные всходы в союзных республиках, особенно в Прибалтике. Эстонцы Рейн Таммик и Юри Пальм с чинной серьезностью создавали образы "эпохи НТР", о которой бубнили брежневские газеты. Из этой иронии вышел на все готовый постмодернизм, где Александр Виноградов и Владимир Дубосарский в четыре руки раздевают классиков или заставляют колхозников впадать в свальный грех прямо на ниве золотой.
В идейном смысле выставка в Artplay не имеет с этим глумлением ничего общего. Да это и не подражание фотографии, но ее археология, выполненная живописными средствами. Влад Юрашко, чьи работы составляют основной корпус экспозиции, имитирует черно-белые или мутно-цветные, изначально выцветшие фотографии позднего СССР. Для Юрашко фотография — это архивная находка, фрагмент чужой жизни, взывающий к реконструкции. В итоге знаменитая очередь в первый советский Макдоналдс на Пушкинской площади, танки в уличной толпе и портреты Гайдара и Бурбулиса превращаются из кусков нейтральной хроники в укол истории, возвращенное переживание.
Влад Юрашко. Из серии "Слэш".
У этого эффекта есть, по меньшей мере, технологическое объяснение. Фотография механически воспроизводится с носителя. Живопись копируется только вручную. Подражая фотографии, живопись совершает подмену: тиражный предмет становится уникальным. Выставка "Искусство памяти" не пытается вернуть навсегда потерянное прошлое, но меняет его статус и заставляет иначе переживать его образ, казавшийся таким ясным и прочным. Даже у разумных людей, переживших конец советской империи, лица тогдашних политиков вызывают чувство беспокойства, а фотографии пустых прилавков — тоску в желудке. Эта мнимая очевидность и предательская безотчетность нуждается не только в словесном, но и визуальном пересмотре.
В новейшей истории России 1991 год обозначает великий разлом. На выставке представлены вещи из нескольких циклов. "ЮБК" цитирует "последние" курортные фотографии, в которых застыл миф о неге и безмятежности, точь-в-точь как перед 22 июня 1941 года. "Очередь в будущее" — зарисовки на тему умирающей социалистической торговли, номеров, написанных на руках и одежде. "Слэш" — рефлексия о том, что происходило в дни путча и как это отразилось в памяти свидетелей-фотографов. Ряд значений этого термина как нельзя лучше подходит для определения того рокового года — "разлом", "косая черта", "открытая рана". Череда сановных смертей шла под аккомпанемент "Лебединого озера", одиноко заполнявшего всесоюзный эфир. Юрашко контрастно сопрягает пуанты и воздетые руки с пушками, грозящими небу и земле. Последняя революция XX века прошла без геноцида, но не без жертв. Танки, шедшие тем пыльным августом к Вильнюсу и Таллину, просто не успели повторить зачистку Будапешта и Праги, а штурм Белого дома в Москве показал, как начинается гражданская война. Но на полотнах Юрашко светлые пятна тел затопляют пространство вокруг черных пятен военной техники. Человек одолевает машину.
"Искусство памяти" — портреты политиков. Любопытно, что Михаил Горбачев попал в цикл "очередей", потерявшись в повторе собственного изображения, тогда как отдельных визуальных биографий удостоились архитекторы рынка (Анатолий Чубайс, Егор Гайдар) и демократии (Анатолий Собчак, Галина Старовойтова). То есть те, кого нынешний рядовой потребитель до недавнего времени считал ответственными за "провалившиеся" реформы. Болотная площадь и проспект Сахарова показали, что это отношение призрачно и скоротечно, но работа памяти только начинается. Выставка в Artplay — одна из площадок для такой работы, предполагающей вторичную политизацию искусства и возвращение от утопий прямого действия к практике всматривания и самоуглубления.