Школа выжидания

7 октября 2011 года Владимиру Путину исполнится 59. Через год можно было бы и на пенсию, но у премьера, как мы знаем, другие планы

Лев Лурье

Между тем сверстники Путина — семидесятники — те, чьи родители победили фашистскую Германию, кто родился, когда был жив Сталин; ходил в школу при Хрущеве; тянул служебную лямку в брежневские времена — сходят со сцены. Первая в XX веке генерация, не знавшая ни большой войны, ни настоящих репрессий. Те, кто правит Россией в XXI веке и хочет, кажется, править еще лет 20.

Те, кто наверху, объединены только годом рождения и пропиской. Это ленинградцы 1945-1953 годов рождения. Среди них — выходцы из офицерских семей — Николай Патрушев, Борис Грызлов, Владимир Чуров, Владимир Якунин, Геннадий Тимченко, воспитанный матерью-инженером (отец рано умер) Сергей Иванов, сыновья ученых-историков — Александра Фурсенко и Валентина Ковальчука. Из самой простой семьи — Владимир Путин: отец — демобилизованный солдат, мастер на заводе, мать — уборщица.

Младшие братья

Что год и место рождения определили в биографии Путина и его группы?

В России, где правила игры меняются каждые 10 лет, принадлежность к поколению во многом определяет жизненный путь.

Например, старшие братья семидесятников — шестидесятники, поколение, вышедшее из холода. Это поколение Ельцина, Высоцкого, Лужкова, Тарковского, Собчака, Шукшина. Для них годом, определившим жизнь, стал 1953-й — смерть Сталина, после которой заработали социальные лифты. Как во французском фильме "Замороженный": хранились в холодильнике советской власти в ее самый блестящий и самый мрачный период и вдруг вышли на просторы фестиваля молодежи и студентов и запели "А я иду, шагаю по Москве". Удачливее этой когорты в российской истории не сыскать. Разве что шестидесятники XIX века (выросшие при Николае Первом и поспевшие в молодости к Великим реформам). Шестидесятникам было около 30, когда они защитили диссертации, возглавили строительные тресты, напечатали первые книги и сняли первые фильмы.

Следующему, путинскому, поколению выпала гораздо более трудная судьба. Семидесятники выросли в коммунальных квартирах на картошке и макаронах с сосисками. Они учились в переполненных школах, работавших в две смены. И проводили лето или в пионерлагере, или у бабушки в деревне.

Родители семидесятников не боролись с режимом, не обожествляли его, а уживались с ним как могли. Не говорили о политике, не критиковали власть. Это отношение было усвоено детьми и применено в дальнейшем и к советской власти, и к самим родителям. И от той и от этих уйти в 1970-х было практически невозможно. Границы на замке, отдельную квартиру ждут десятилетиями.

Для сверстников Владимира Путина осевым стал 1968-й — год вторжения в Чехословакию и начала застоя. Ни сверхъестественные способности, ни идеальная анкета, ни абсолютное послушание не гарантировали карьеру.

Места завлабов, секретарей обкомов, членов творческих союзов, генеральские должности плотно оккупировали родители-фронтовики и старшие братья-шестидесятники. Единственный шанс пробиться наверх без "мохнатой руки" (выражение Владимира Путина) — служба в КГБ или спорт. В комсомол шли отчаянные романтики или законченные циники.

Восемнадцать лет застоя были относительно мирным временем. Общественный договор между обществом и государством был такой: государство закрывало глаза на пьянство и безделье подданных, не лезло в личную жизнь. И даже разрешало в кулуарах ругать советскую власть, рассказывать анекдоты про Брежнева, Ленина и Чапаева. Люди не умирали с голоду, могли позволить себе 6 соток и поездку в Крым, их учили и лечили не блестяще, но бесплатно. Они медленно, но верно продвигались по служебной лестнице. Начинали с 80 рублей в месяц, доходили до 150.

Но жизнь прорывов не обещала. Социальный лифт застрял на 150 рублях в месяц. Скрытая инфляция и дефицит уравнивали между собой социальные низы и средний класс. Еще в 1960-е инженер, офицер, врач, преподаватель вуза — почтенные люди, завидные женихи. К 1980-м бармен, продавец, автослесарь — вот карьерные позиции. Именно эти люди ближе всего подобрались к желанной потребительской триаде: "дачка, тачка и собачка".

Приватизация жизни

Единственное условие для нормальной советской карьеры — не высовываться, не говорить вслух гадости о власти и соблюдать изредка ритуалы: сдавать ленинские зачеты, ходить на демонстрации, подписывать письма в защиту Анджелы Дэвис.

Если нет объединяющей идеи (победить в войне, построить коммунизм), захватывающего дела, возможности продвинуться по служебной лестнице — главным становится личное преуспеяние. Основное, можно сказать историческое, достижение семидесятников к началу 80-х — приватизация жизни. Они полностью отделили частное, приватное от общественного.

Фраза из "Бриллиантовой руки" "чтоб тебе жить на одну зарплату" для 70-х — ключевая. Сверстники Путина не без цинизма полагали: сто друзей важнее, чем сто рублей, потому что блат сильнее рубля.

Семидесятники бьются за чешскую плитку, твердокопченую колбасу и польскую косметику. Собирают талоны на макулатуру и покупают на них дефицитные книги. В отпуске строят коровники, репетируют абитуриентов, делают ювелирку, подрабатывают проводниками, воруют жесть с завода, торгуют мясом "налево", шьют штаны, принимают пациентов за деньги. Необыкновенно тщательно планируют отпуск, ныряют с маской, сплавляются на байдарках. А те немногие, у кого есть "жигули", ездят в Прибалтику. Златы Пясцы — почти недостижимая мечта: скорее Коктебель, Пицунда, Юрмала.

Мечта юности — "гайка, сейко, лайка" — золотой перстень, электронные часы, кожаный черный плащ как у Штирлица. Такие были на обогатившихся на мандаринах и мимозах уроженцах Грузии (и не отсюда ли жажда реванша у тех, кто в юности наблюдал зажиточных уроженцев Закавказья в ресторанах и на танцплощадках?).

Коммунистическая идеология в 1982 году уже абсолютно мертва на всем пространстве СССР. Государство — монументальный дубовый шкаф, выеденный изнутри жучками-короедами. Бессмысленные партийные мантры давно утратили связь с реальной жизнью. Даже ребята из комсомола считали Ленина анекдотической фигурой. И офицеры КГБ, слушая брежневскую "Целину" по радио, не вытягивались в струнку — это считалось дурным тоном. Как раз там, в "Большом доме", больше понимали, а оттого были особенно циничны по отношению к режиму.

В России постепенно коммунизм сменяется то православием, то истошным западничеством, то верой в пришельцев, уринотерапию и сглаз.

Семидесятники практикуют запрещенное карате, ищут Шамбалу, читают "Архипелаг ГУЛАГ", Ницше или "Технику секса", покупают джинсы у фарцовщиков, слушают "Битлз", лечатся мумие, переписывают на магнитофоны Жванецкого и Высоцкого. Массовое искусство, которое они выбирали, было вне коммунистической идеологии — Валентин Пикуль, Алла Пугачева, Илья Глазунов, Никита Михалков.

Время пришло

В середине 80-х жизнь семидесятников, проведенная в КГБ, КБ или кочегарках, близится к логическому завершению. Те, кто тянул служебную лямку, в лучшем случае — ведущие инженеры, кандидаты наук, майоры. Казалось, что семидесятникам скоро будет уготована скромная пенсия и выращивание огурцов на 6 сотках. Однако в России надо жить долго. Вдруг грянула перестройка. А потом рухнул и весь режим.

Году в 1987-м время снова поменялось, социальные лифты заработали. Нашим героям уже около 40. Они ходили на митинги, пытались отоварить талоны, раскупали толстые журналы, голосовали за Ельцина, смотрели программу "Взгляд", защищали Белый дом, впервые съездили за границу.

Именно по большинству из них больнее всего ударил кризис 90-х. Меняться поздно, жизнь не учила рисковать. Жизнелюбие, пьянство, бесперспективность творческой работы, сделали их не слишком привлекательным поколением на новом рынке рабочей силы, где требовались молодые с английским языком. Кто не успел — тот опоздал. Но время, вообще говоря, еще оставалось — лет 20-30.

Напечатались писатели-семидесятники: Эдуард Лимонов, Татьяна Толстая, Виктор Ерофеев, Сергей Гандлевский — разные люди, разные судьбы. В поколении были свои театральные звезды — Александр Абдулов, Николай Караченцов, Михаил Боярский, Константин Райкин, но не было для них ни "Современника", ни "Таганки", разве что "Ленком" и Театр им. Ленсовета. Вместо Высоцкого — Розенбаум.

На россыпь режиссеров-шестидесятников их младшие братья ответили Александром Сокуровым, Александром Рогожкиным, Алексеем Учителем. Никита Михалков и Карен Шахназаров сумели реализоваться еще раньше вопреки времени, благодаря социальному происхождению.

Были и те, кто сумел сказочно разбогатеть: Владимир Гусинский, Борис Березовский, Алишер Усманов, но большинство олигархов — на поколение моложе.

Те же, кто через 10 лет будет править государством, в перестройку сидели еще не узнанные страной, на скромных должностях. Чиновниками в ректорате ЛГУ — Владимир Путин и Владимир Чуров, завлабами в Физико-техническом институте — Юрий Ковальчук и Андрей Фурсенко, в профкоме "Электронприбора" Борис Грызлов, тренером ДЮСШ — Аркадий Ротенберг, заместителем начальника райотдела КГБ Николай Патрушев, инженером на Ижорском заводе — Геннадий Тимченко. Выше всех забрались к своим 40 Сергей Иванов (резидент в Найроби) и Владимир Якунин (разведчик в Нью-Йорке).

Они не рвались законодательствовать (как их земляки и сверстники Галина Старовойтова, Сергей Миронов, Сергей Степашин), а оказались в правильном месте в исполнительной власти — рядом с Анатолием Собчаком или в связанном с властью бизнесе. Их имена не были известны почти никому даже в Ленинграде. Они строили кооператив "Озеро", налаживали дела, находили партнеров за границей.

Они не верили ни в Ленина, ни в Адама Смита, не были фанатичными верующими или отчаянными атеистами. Эта поколенческая группа, воспитанная любовью к материальному, вещественному, оказалась востребованной, когда Россия устала от всякой идеологии, реформ и выборов. Их время пришло в конце 1990-х.

Реставрируй это

Они происходили из Ленинграда, что само по себе преимущество. Москва похожа на США, Петербург — на Англию. На берегах Невы все медленнее; чтобы преуспеть, надо уметь ждать, молчать, заводить друзей. Много свободного времени — думать, читать книги, учить языки. На фоне "красных директоров" из окружения Евгения Примакова и Юрия Лужкова "путинские" смотрелись аристократами: в отличной физической форме, правильная речь, знают английский и немецкий. Они и правда, возможно, самые образованные за последние 100 лет руководители страны.

Мечты рождаются в юности. И всего, чего тогда не хватало, хочется добиваться всю жизнь. Русские эмигранты в Брайтоне искусно реставрировали советскую жизнь, но такую, о которой они мечтали для себя в СССР. С частными ресторанами, кожаными пальто, бриллиантами, Вилли Токаревым и машиной во дворе. Путинская генерация построила для себя страну счастья на родине.

Семидесятники хотели красиво одеваться, ездить за границу, быть стильными и слегка циничными, как герои Юлиана Семенова. Отсюда искреннее непонимание любой идеологии. Мир делится не на "белых" и "красных", не на либералов или сторонников твердой руки.

Поколение Путина воспроизводит застой, но такой, в котором им хотелось бы жить с юности. Читай что угодно, путешествуй за границу, воруй, но не зарывайся, делись, обогащайся, соблюдай правила. Не любишь власть — пожалуйста. Просто не лезь в политику.

Они привозят на дни рождения английских музыкантов своей юности, их развлечениями ведает Владимир Киселев из "Землян", они наигрывают на рояле мелодию из фильма "Щит и меч", живут в Сочи. У них и "гайка", и "лайка", и "сейко", и яхта, и снегоход, и загородные дворцы. Они выиграли войну с Грузией. Их жизнь удалась. Они создали "застой" под себя.

Первой заграницей Владимира Путина стала ГДР. Думаю, ее политическое устройство он и воспроизводит в России: там ведь в парламенте, наряду со всегда правящей социалистической единой партией Германии, были фракции христианских демократов, либеральных демократов, национал-демократов и демократических крестьян. Правда, голосовали депутаты всех фракций единогласно. Такой Путин сделал и нынешнюю Россию: хорошее пиво, все культурно, управляемая демократия. И к тому же никакой Берлинской стены.

Эхо революции 1917 года закончилось. Над Москвой благовест, над Кремлем трехцветный флаг. Пришло время реставрации: то ли царской власти, то ли развитого социализма. Люди, руководящие нами, конечно, приглядываются к истории. Эстетически им близки белогвардейцы или Петр Столыпин. Но Петр Аркадьевич не стремился к материальному благополучию, у него оно было с детства, как и у героев Белой армии. А тем, кто схватил птицу счастья в 50 лет, рисковать не хочется. Как в "Фаусте" — "Остановись, мгновенье, ты прекрасно".

Отдавать власть нельзя. Владимир Владимирович помнит и как 5 декабря 1989 года немецкая толпа штурмовала штаб-квартиру КГБ в Дрездене, а он жег оперативные документы, и что случилось с коллегами по штази. Проигравший в системе, построенной Путиным и его сверстниками, теряет все, о чем мечталось в голодной дворовой юности: виллы, приемы, охота на изюбря, лабрадоры могут в мгновение исчезнуть.

Некоторый риск действительно есть. В очередь за властью уже встали и выросшее в перестройку поколение "Пепси" (те, кто родился в конце 1950-х — начале 1960-х — Михаил Прохоров, Михаил Ходорковский), и ровесники Сергея Шнурова, Земфиры и Евгения Чичваркина (им сейчас между 30 и 40), да и следующая генерация — скинхеды и их антагонисты-хипстеры, читатели "Афиши" и "Большого города", арт-хулиганы из группы "Война".

Будут ли они ждать своей очереди так терпеливо, как Путин и его товарищи?

Остается пожелать Владимиру Путину и его друзьям брежневского долголетия. И, кажется, памятуя о судьбе Юрия Чурбанова и Галины Брежневой, они уже отправили на всякий случай детей за границу.