Потоп-менеджеры

В понедельник власти Краснодарского края должны отменить режим чрезвычайной ситуации, объявленный в Лабинском районе после майского разрушительного наводнения. В городе Лабинске и соседних станицах разлившиеся реки затопили несколько сотен дворов. Как выяснил спецкорреспондент "Ъ" ОЛЕГ КАШИН, наводнение сопровождалось противостоянием местных жителей с милицией и районными властями: станичники уверены, что бедствия можно было избежать, если бы власти не были настроены на спасение соседнего элитного поселка.

Самое эффектное визуальное воплощение чрезвычайной ситуации — это, конечно, огород семьи Карпухиных из станицы Владимирской. На растрескавшейся земле, на грядках, где должна расти клубника, лежит рыба, много рыбы — когда вода ушла, караси остались, и теперь их доедают черви. От каких-то карасей уже остались только кости, какие-то еще кажутся целыми, но если перевернуть, то под рыбой видишь белых червяков. То ли этими червяками, то ли грязной водой травятся куры — сегодня сдохла очередная несушка. Она лежит задрав кверху ноги посреди дохлых рыб, и хозяйка Валентина Федоровна Карпухина, отгоняя от птицы мух, рассказывает, что кто-то из учеников (Валентина Федоровна преподает литературу в станичной школе) научил ее, что кур от отравления нужно лечить специальным раствором — на литр воды одна таблетка левомицетина ("антибиотик такой от поноса"), ложка сахара и ложка спирта ("надо пропоить кур, а то все сдохнут"). В отличие от кур, карпухинские свиньи наводнение пережили почти героически — с трех часов ночи до десяти утра, то есть семь часов, стояли по горло в воде. Николай Николаевич Карпухин с гордостью уточняет — "стояли, только пятаки из-под воды торчали" — и выжили. А утром Карпухины принесли в затопленный свинарник каких-то деревяшек, набросали их кучей, Николай Карпухин называет эту кучу островом — сверху даже положили принесенный из собственной спальни промокший матрас, и вот на этом острове с матрасом свиньи досидели остаток того дня и теперь чувствуют себя прекрасно.

У карпухинских соседей — Натальи и Сергея Скрыпниченко весь день (15 часов) по горло в воде стояла собака, и рыба в огороде тоже плавала, и Наталья даже ловила карасей сачком и потом жарила — "не то чтобы есть нечего, но прикольно же: наловить рыбы у себя в огороде". Рыбу, которая не ушла с водой и сдохла на грядках, хозяева уже убрали, а ил с клубничных листьев — еще нет. Такой же ил на крышках банок с овощными консервами в погребе, потому что в погребе тоже до самого верха стояла вода — и в комнатах тоже стояла, поэтому теперь в комнатах тяжелый сырой запах. "Как будто кто-то умер",— уточняет Наталья.

В станичной администрации тоже вода, но не на полу, как в домах у людей (администрация стоит далеко от реки), а в бутылках — из офиса станичных властей бутилированную воду развозят по дворам, и еще ездит цистерна-водовозка и тоже развозит, потому что нехватка питьевой воды — это главное последствие наводнения. Централизованного водопровода в станице нет, у людей колодцы, а в колодцах вода сейчас — с тиной и грязью, речная. Глава станицы Александр Зайцев называет цифры — 300 пострадавших домов из 2500, станица большая.

— И еще важная вещь,— говорит Александр Зайцев.— Будете разговаривать с людьми, скажите им, что шлюз бы ни на что не повлиял. У шлюза высота 1 м 20 см, а вода шла на высоте 2 м 40 см.

Почему глава станицы заговорил о шлюзах — это, видимо, самое интересное обстоятельство этого наводнения. В ночь с 23 на 24 мая, когда станицу залило, у распределительного узла Курганинского (это соседний район) водхоза произошло что-то вроде маленького народного восстания. По телевизору его не показывали, но это и не тот случай, когда нужен телевизор, потому что в ту ночь у шлюзов была, вероятно, вся станица — по крайней мере пострадавшая ее часть, те самые 300 дворов.

— Народу — ну сколько, несколько сотен собралось,— вспоминает Сергей Скрыпниченко.— А что происходило? Ругань происходила.

Объектом "ругани" были те самые шлюзы распределительного узла на канале Неволька, соединяющем реки Лабу и Куксу. В течение первых суток наводнения шлюзы вопреки всем гидротехническим инструкциям были закрыты. Собравшиеся у шлюзов станичники требовали открыть их, чтобы вода, заливающая станицу, ушла в поля. Но вместо гидротехников к шлюзам приехало несколько нарядов милиции — жители путаются в количестве милиционеров, но сходятся в том, что счет шел на десятки и что было много незнакомых майоров и подполковников — то ли из краевого центра, то ли даже из Ростовской области, почему-то популярна и такая версия. Через час после милиции приехало почти все руководство Лабинского района, в том числе его глава — Александр Садчиков, который потребовал, чтобы люди расходились.

— Разговор шел на уровне "на", "в" и "к", а остальное матом,— пересказывает встречу власти с народом Николай Карпухин.— Если брать мое мнение, то прав был люд. Власти не объяснили, почему не открывают шлюзы, единственное объяснение было — "все равно затопит". Поорали друг на друга, потом они уехали, милиция осталась.

Когда я спрашивал Александра Садчикова, почему он не разрешал открывать шлюзы, глава района действительно отвечал, что их открытие ни на что не повлияло бы, все равно бы все затопило. Милиция приезжала — ну да, там же сразу же начались берегоукрепительные работы, милиция нужна была, чтобы регулировать движение самосвалов. (По поводу самосвалов, кстати, у жителей другая версия — местный предприниматель Александр Башков, у которого на стройке работали грузовики, сам, безо всякого вмешательства властей, начал возить песок и гравий к берегу канала, и те насыпи, которыми сейчас укреплен берег,— это только его заслуга.) О том, что люди собирались у шлюзов: "Ну да, люди были. Интересно же поглазеть, что происходит, тем более что дома нельзя находиться, там вода". Но, чтобы с главой кто-то о чем-то спорил: такого, по словам Александра Садчикова, не было.

— Были провокаторы, конечно,— добавляет глава района.— Точнее, провокаторша, одна женщина. Милиция ее быстро вычислила.

Глава района делает паузу.

— Это была женщина армянского происхождения,— и он снова замолкает, как будто происхождение женщины на что-то влияет. Армянок среди жителей домов возле Невольки я не видел, спрашиваю у Александра Садчикова фамилию женщины.

— Фамилия у меня есть, но я ее вам не скажу, этой женщиной сейчас ФСБ занимается,— отвечает он.

Возможно, глава района имеет в виду Светлану Плещенко — она хоть и не армянка, но в событиях у шлюзов играла очень важную роль, потому что это в ее служебные обязанности входит — открывать и закрывать шлюзы. Светлана работает слесарем-осмотрщиком на распределительном узле. У нее дома хранился шлюзовый ключ — судя по рассказу Светланы, это что-то вроде гаечного ключа, только больше. Показать это устройство мне она не смогла, потому что, когда ливень уже шел, а наводнение еще не началось (часов в семь вечера), к ней заехал глава станицы Александр Зайцев, который отобрал у нее ключ.

— Я удивилась: раньше такого не было ни разу, но он хороший мужик, он мне сказал: "Ты же меня понимаешь, решение не мое". И мы остались с закрытыми шлюзами тонуть,— вспоминает Светлана.— Утром ко мне братки какие-то приходили, ругались, что я народ баламутила. В этот момент, наверное, мне стало страшно, а когда с милицией ругалась, страшно не было — я же права, по правилам все гидротехнические сооружения надо открывать.

Светлана, может быть, и не баламутила народ, но милицию прогнала именно она — об этом рассказывают жители, и сама она тоже не опровергает, просто деликатно формулирует:

— Милиционеры оказались хорошие люди, когда начальство уехало в район. Я к одному подполковнику подошла, объяснила что и как, он меня понял, скомандовал своим, и они уехали.

Спрашиваю, что она сказала подполковнику. Женщина мнется, потом вспоминает:

— Я к нему подошла и говорю: "Парень, ехал бы ты отсюда, а то мало ли что. Сейчас тебя столкнет кто-нибудь, ты утонешь, а нам сидеть из-за этой гадости".

Под утро милиция уехала, а потом и вода стала сходить. Светлана вспоминает об этом и вдруг пускается в рассуждения:

— Нам говорят, это стихия. Но какая стихия? Стихия — это в Японии, когда землетрясение и непонятно что делать. А тут понятно все — что делать, как быть, просто мы же деревня, нас не жалко. А Виноградный — жалко.

Виноградный — это застроенный новыми особняками район Лабинска. Станичники называют Виноградный элитным поселком, но у мэра города Василия Клюева на этот счет есть своя теория.

— Важно понять, что такое элита,— говорит Клюев.— В старых районах живут старые люди, пенсионеры в основном. Новые дома себе строят люди, у которых есть деньги. Они элита? Нет, просто у них деньги есть.

Когда мы приехали к Клюеву, он согласился разговаривать с нами не в кабинете, а прямо в затопленных дворах ("там ведь мои избиратели"). Василий Клюев гордится, что он избранный мэр, но главу района Александра Садчикова называет шефом: 11 лет работал у него заместителем. "Работал бы и до сих пор, но шеф мне два года назад сказал: "Знаешь, Василий, надо бы тебя мэром избрать"",— вспоминает мэр. Затопленных дворов в его городе чуть больше тысячи.

По дворам ездит бригада МЧС, откачивающая специальной помпой из колодцев грязную воду,— такое завораживающее зрелище: колодец пустеет за три-четыре минуты, и потом за такое же время уже чистая вода из подземных источников поднимается вверх почти до самой кромки. Потом в воду бросят обеззараживающую таблетку, и из колодца можно будет пить. Пока специалисты МЧС занимаются помпами, мэр обещает пострадавшим денежные компенсации — 25 тыс. руб. на человека, если вода была в доме, и 10 тыс.— если затопило огород. Если в доме живет кто-то без прописки, тогда, говорит мэр, нужно обращаться в суд: "Судей мы предупредили, они будут быстро решать, достаточно показаний соседей". Пенсионерка Надежда Владимировна Гринько, которая не успела прописать у себя внука, а теперь хочет получить компенсацию и за него, обнимает мэра: "Спасибо вам!" "Это не мне спасибо, это губернатору нашему, Ткачеву Александру Николаевичу, спасибо",— поправляет Надежду Владимировну мэр. Надежда Владимировна плачет.