Третий пакет президентских поправок, направленных на гуманизацию уголовного законодательства, можно считать принципиальным: он действительно может спасти от полного разрушения чью-то жизнь. Но если бизнес обладателя этой жизни приглянулся влиятельным лицам, не спасет ни третий пакет поправок, ни те, что могут за ним последовать.
На свободу с чистой совестью
Президентский пакет поправок к Уголовному и Уголовно-процессуальному кодексам (и ряд других законодательных актов), поступивший в Госдуму на прошлой неделе, выглядит впечатляюще. Дело, конечно, не в том, что ФСИН в кои-то веки (впервые с тех пор, как Дмитрий Медведев повадился вносить в Госдуму проекты гуманизации уголовного законодательства) потребовались дополнительные средства: во-первых, 8,7 млрд руб.— это в общем-то копейки, а во-вторых, как заверяют эксперты, не стоит говорить о деньгах, когда речь идет о судьбах.
В судьбах, согласно расчетам ФСИН, ситуация выглядит следующим образом: введение в действие новой редакции ст. 107 УПК РФ, регламентирующей применение домашнего ареста, приведет к тому, что среднегодовое число подозреваемых, находящихся под домашним арестом, составит 23-25 тыс. человек (что будет стоить 6 млрд руб.— за ними же следить надо). Для сравнения: на 1 мая в следственных изоляторах находились 118 тыс. человек. Ежемесячно в СИЗО поступают 9,5 тыс. обвиняемых в преступлениях небольшой и средней тяжести — новая редакция ст. 107 во многом для них.
Среднегодовое число лиц, осужденных к принудительным работам, составит потенциально около 30 тыс. человек (для чего потребуется 150 исправительных центров, из них к 2013 году предлагается построить 30 — на 2,5 млрд руб.). С удвоением, до 480 часов, максимального срока обязательных работ среднегодовое число лиц, осужденных к этому виду наказания, также, вероятно, удвоится, с 19,6 тыс. до 39,2 тыс. (269,2 млн руб.). И наконец, порядка 4 тыс. человек наркоманов могут вместо зоны отправиться на лечение (55,7 млн руб.).
На этом "счастливчики" не заканчиваются. С принятием президентских поправок из Уголовного кодекса исчезнет ряд статей, и осужденные по ним люди смогут рассчитывать на пересмотр своих дел. И таких тоже тысячи.
Так, согласно судебной статистике, только в 2010 году за контрабанду по упраздняемой теперь ст. 188 были осуждены 1187 человек (это без учета тех, у кого эта статья была дополнительной). В первом квартале 2011-го, по данным Генпрокуратуры, было выявлено еще 1093 таких преступления, на 232 млн руб., причем 541 дело уже направлено в суд. Между тем такой статьи, как выразился в беседе с "Деньгами" один из адвокатов, вообще "не должно быть", поскольку сам факт ее существования давал следователям возможность квалифицировать одни и те же действия либо как контрабанду, либо как уклонение от уплаты таможенных платежей (ст. 194).
Кроме того, в 2010 году 228 человек были осуждены по ч. 1 ст. 171 ("Незаконное предпринимательство"), сфера применения которой, согласно президентским поправкам, сильно сужается: деятельность без регистрации или лицензии, когда такая лицензия нужна, остается уголовно наказуемой, но административные по сути правонарушения вроде предоставления неверных сведений из нее исключены.
По исчезающей из УК ч. 1 ст. 165 ("Причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием") в 2010 году были осуждены 5122 человека, по статье о незаконном обороте драгметаллов и камней (ч. 1 ст. 191) — 386.
Благодаря ст. 129 ("Клевета") за год стали уголовниками 314 человек, их них 20 поплатились за публичные выступления или выступления в СМИ. Еще у 11 основной квалифицирующей статьей была 298-я — о клевете на судей, прокуроров, следователей. И наконец, 3069 человек были осуждены по ст. 130 ("Оскорбления").
Из всех отменяемых статей только одна была фактически мертвой: за нарушение равноправия граждан (ч. 1 ст. 136) за последний год не был осужден никто.
Если бы подобными принципами руководствовались российские прокуроры, заключенных было бы меньше, бизнесу жилось бы лучше, а уважения к власти было бы больше
Фото: Trend/PhotoXpress
Без всякого ущерба
Новые возможности избавиться от уголовного клейма этим не исчерпываются. В 22-й главе УК, описывающей экономические преступления, выделяется 18 статей, обвиняемые по которым освобождаются от ответственности, если компенсировали причиненный ущерб и перечислили в бюджет РФ сумму, соответствующую пятикратному его размеру.
Идея штрафовать предпринимателей, чтобы риск уголовного преследования для них был "денежным риском, а не риском жизни и здоровья", сама по себе хороша, отмечает директор Института проблем правоприменения Элла Панеях.
Правда, некоторые адвокаты сочли норму не совсем продуманной: "А если у человека нет денег? Он что, будет сидеть в тюрьме из-за того, что у него нет денег на уплату штрафа? Странно звучит". И, как добавляет профессор Высшей школы экономики Ольга Романова, эта поправка вряд ли спасет предпринимателя, если на него поступил "заказ на посадку". "Если посмотреть экономические приговоры, то, по моим оценкам (статистики, как обычно, никакой нет), примерно в трети отсутствует заявленный ущерб. Что должен выплачивать человек? Какой пятикратный размер? От чего?" — удивляется она.
Романова напоминает, что "половина ЮКОСа сидит без заявленного ущерба — ущерб заявлен Ходорковскому и Лебедеву", но, строго говоря, и оставшейся половине ЮКОСа освобождение на таких условиях не грозит: статьи, им предъявлявшиеся, в число 18, по которым возможно освобождение от уголовной ответственности после кратного возмещения ущерба, не вошли.
Судейское милосердие
Ольга Романова указывает на некоторые особенности применения медведевских норм УК. Так, в марте этого года был принят пакет поправок, согласно которому в 68 статьях УК, предусматривающих лишение свободы, была ликвидирована нижняя граница санкций. Если до этого статья предусматривала, к примеру, лишение свободы от пяти до десяти лет и судьи "давали что-нибудь средненькое, обычно восемь", то теперь у них появилась возможность "давать ноль". Но по ее словам, сейчас всем, кто обращается за пересмотром своего дела в связи с этими поправками, скидывают только два месяца. "Хотя речь идет об отмене нижней границы",— подчеркивает эксперт.
Очевидно, что изменения УК и УПК при всей их важности и полезности не способны радикально изменить ситуацию. "Проблема заключается в правоприменительной практике, в пресловутом обвинительном уклоне наших судов. Когда суды готовы идти на поводу у следствия и прокуратуры и вменять более тяжкие статьи, чем реально совершенное преступление, это полное пренебрежение презумпцией невиновности",— говорит Петр Достовалов из Московской коллегии адвокатов.
По его словам, на уровне кассации и надзора еще удается бороться с таким подходом, но в судах первой инстанции это общепринятая практика. Эту проблему предстоит решать в первую очередь глубоким реформированием и судебных органов, и правоохранительных органов, в том числе органов прокуратуры.
В то же время, как заявил "Деньгам" на условиях анонимности один из участников обсуждения проектов реформы уголовного законодательства и правоприменения, близкий к администрации президента, эти процессы не синхронизированы и непоследовательны: "Милицейская реформа неочевидна, реформа судов буксует который год". "Реформа законодательства может быть привязана только к глубоким изменениям в самих правоприменительных системах, иначе это совершенно напрасно",— сокрушается наш собеседник.
Пока еще он дышит
Судебная система остается карательной, соглашается Элла Панеях. Она вспоминает, что в 2008 году оправдательных приговоров было семь на тысячу, да и те в основном приходились на дела частного обвинения, "то есть такие дела, где нет заинтересованного лица в виде прокуратуры", а без их учета оправдательных приговоров было всего два на тысячу. Практически 100-процентной в то время была и вероятность "поехать в СИЗО", если следствие запросило такую меру пресечения. Сейчас, по ее словам, ситуация с предварительным заключением стала лучше, потому что "судьи получили сигнал, что штамповать запросы не обязательно".
В то же время бизнесу "проще дышать не стало", констатирует Панеях: либерализация законодательства просто приводит к тому, что вместо одного закона начинает использоваться другой. "Существует огромное количество норм, которые в этом качестве, в качестве инструмента наезда и шантажа, взаимозаменяемы",— утверждает она.
Так, после отмены возможности предварительного заключения по нескольким экономическим статьям предпринимателям — "в тех случаях, когда человека хочется посадить" — стали предъявлять другие статьи. Затем в процессе следствия дела переквалифицируют, заменяя статью на ту, которая имеет отношение к реально инкриминируемому преступлению, "и человек идет в суд, предварительно отсидев свой год, как это обычно бывает".
"Правоприменение по отношению к бизнесу предельно селективно, и, поскольку здесь замешаны деньги, заинтересованные госслужащие всегда найдут, какой конкретно законодательной нормой манипулировать",— подчеркивает Элла Панеях.
Какой такой нормой...
В представленной прошлой осенью ИНСОРом концепции модернизации уголовного законодательства в экономической сфере перечисляются 12 экономических статей 22-й главы УК РФ, которые следовало бы исключить из кодекса. Все они сохраняются. Правда, как уже говорилось, статью 171 о незаконном предпринимательстве сильно подрезали, причем это вторая президентская правка статьи, эту статью редактировали еще на первом этапе, в апреле 2010 года. Еще семь статей, в том числе "Незаконная банковская деятельность" (ст. 172), "Незаконное получение кредита" (ст. 176), "Злостное уклонение от погашения кредиторской задолженности" (ст. 177) и "Невозвращение из-за границы средств в иностранной валюте" (ст. 193), в той или иной степени подпали под норму об освобождении от ответственности при пятикратной компенсации ущерба. Остальные даже не тронуты, так что за нынешним, третьим президентским пакетом "гуманизирующих" поправок к УК могут последовать четвертый, пятый...
Что, конечно, не значит, будто от уже предложенных изменений нет никакого проку. Элла Панеях верит, что, хотя наша "судебная система не умеет оправдывать", она "умеет не сажать": "Судьи невиновных не оправдывают, потому что им богородица не велит идти поперек интересов прокуратуры, но стараются человеку, вина которого не доказана с их точки зрения, навесить приговор, не связанный с лишением свободы". В этом смысле у судей появляется еще один инструмент оставить осужденного на свободе. "Если хочется сделать хорошо, не меняя того, что плохо на самом деле, то есть обвинительного уклона российской судебной системы и ее тенденции покрывать недостатки следствия и работы прокуроров,— говорит Панеях,— если нет сил, политической воли и совести бороться с этим, то следующая по хорошести опция — это сделать то, что сейчас сделал президент".