В столице Словении Любляне до октября открыта третья европейская биеннале современного искусства — "Манифеста". На прошлой "Манифесте" в Люксембурге не было ни одного художника из России. В этот раз организаторы пригласили сразу двух. Одним из них стал лидер московского радикального искусства АНАТОЛИЙ ОСМОЛОВСКИЙ, с которым встретилась МИЛЕНА Ъ-ОРЛОВА.
— "Манифеста" создавалась как биеннале, где показываются самые экспериментальные виды искусства, то есть авангард. Как сегодня выглядит авангард?
— Самым авангардным мне показался перформанс Павла Альтхаммера из Варшавы на центральной площади Любляны. Он подписал на это десяток профессиональных актеров, которых было невозможно отличить от обыкновенных горожан: парочка целовалась, старик кормил голубей, японец снимал все на видео, роллер катался на роликах, один интеллектуал сидел в кафе и читал Бодрийара. То есть полностью была отражена жизнь этой площади. Ровно через 35 минут актеры встали и ушли. Вот этот момент и обозначил границу между жизнью и искусством. Сейчас этого художника пригласили в чикагский музей, где он будет делать похожую работу: искусственные художники, искусственные кураторы, искусственные телекорреспонденты — это все будут актеры. Наша традиция перформанса за последние десять лет — это что-то зрелищное, скандальное, а тут все наоборот. Сегодня европейский тренд — это незрелищные формы выражения, противостоящие буржуазному "обществу спектакля" — рекламе, кино, музыке и другим массовым видам искусства.
— А что сделал ты?
— Я как раз пытался сделать зрелищную вещь — "Памятник блистательному и победоносному генералу НАТО доктору Фрейду". Он представляет из себя артиллерийское орудие, стволом засунутое в канализационный люк. Оно должно было выстрелить на открытии. Но мне не дали нормальной пушки — сказали, что боятся, что начнется война. Вместо этого я получил недействующее орудие времен второй мировой, жутко ржавое. К тому же вместо улицы, мостовой, как задумывалось, его поставили на клумбе, а потому выглядело это как идиотская парковая скульптура.
— Но все-таки в этот раз Россию не обошли вниманием?
— Да, от России пригласили еще Антона Ольшванга — он сделал остроумный фотопроект. Кроме того, к "Манифесте" приурочили открытие в Любляне первого Музея восточноевропейского искусства. Где довольно много русских, не считая Ильи Кабакова,— Константин Звездочетов, я, Олег Кулик, Дмитрий Гутов, Вадим Фишкин и Вадим Захаров. Но все это экспонировано в нон-профитном месте, в квартале Метелково, где одни сквоты — заброшенные дома, которые заняты коммунами хиппи и мастерскими художников.
— На одной из предшествующих "Манифест" был выдвинут тезис, что современное искусство — это не столько материальные объекты, сколько дискуссии вокруг них. Что обсуждалось в этот раз?
— Это была просто болтовня. Кураторы — люди поверхностные, а философский диспут там происходит сейчас — приехали знаменитые философы Славой Жижек, Фридрих Джеймисон. На открытии "Манифесты" появился Александр Бренер и устроил какой-то идиотский скандал. Там был большой киноэкран, и когда все читали речи, он выбежал на сцену и стал писать на экране из баллончика черной краской "Разрушить либерализм, уничтожить Европу, закрыть 'Манифесту'". Писал по-английски, но с ошибками. В результате его забрала полиция и ему вчинили штраф в 7000 немецких марок.
— Какова главная тема "Манифесты"?
— "Синдром границы" — это все-таки Югославия, война. Процентов семьдесят работ составляло видео. Рассказы о проблемах иммигрантов, беженцев, какой-то негр усыновил детей, все это с политическим месседжем. Когда я думал, почему меня пригласили, я понял, что моя работа показалась кураторам идеологической.
— Как ты думаешь, почему у нас так мало политического искусства, ведь война идет и в Чечне?
— Я думаю, что более правильно и более действенно организовывать политические демонстрации. А делать метафоры, когда льется кровь,— нечестно. Хотя в первую чеченскую войну я делал плакаты "Не давай свое мясо на чеченский шашлык" и тому подобное. Если мы вспомним Америку и войну во Вьетнаме — тогда же было огромное студенческое движение протеста. У нас этого ничего нет.
— А что тогда делает авангардный художник в России, кроме того, что по "Манифестам" ездит?
— Мы должны выполнять нашу роль — быть противовесом обществу, быть против всех. Необязательно выходить на площадь и размахивать кулаками. Быть противовесом — это мыслить.