Кинематографисты в трех частях

Андрей Плахов / Культурная политика

На фоне того, как Пресненский суд вынес решение о нелегитимности 7-го съезда (об этом "Ъ" писал вчера) Союз кинематографистов, единственный из творческих объединений России, сохранявший хотя бы видимость единства, раскололся даже не на две, а на три части.

Сторонники линии, проводимой Никитой Михалковым, празднуют первую победу и готовятся взять реванш за 7-й съезд на общем собрании кинематографистов, которое они провозгласили внеочередным съездом (значит, 7-й все-таки был очередным, а стало быть, законным?). Те, кто признает избранного на 7-м съезде главой союза Марлена Хуциева, отказываются участвовать в предстоящем собрании и подписывают заявления поддержки нового председателя. Вероятно, таких заявлений наберется не меньше тысячи, причем среди подписантов множество ведущих кинематографистов разных профессий.

Третья часть киносообщества — классическое "молчаливое большинство": оно внимательно следит за раскладом сил и готово примкнуть к той части, что окажется на коне. В советские времена, когда усилиями Ивана Пырьева был создан союз, на коне были те, кто послушно следовал линии партии. Революционеры 5-го съезда 1986 года тоже не были такими уж диссидентами, но они имели опыт противостояния цензуре, а некоторые держали под кроватью целый архив "полочных" фильмов. Атмосфера горбачевской перестройки была благоприятна для них, а "молчаливое большинство", ранее лишенное выбора, сделало его в пользу решительных реформ. В дальнейшем, когда реформы увязли в анархии ельцинских времен, "большинство" в них разуверилось. На волне этого разочарования к руководству союзом и пришел в 1998 году, в преддверии финансового кризиса, Никита Михалков в образе "сильного вождя". Не в первый и не в последний раз происходившее в киносоюзе стало индикатором и предвестием того, что назревало в обществе.

Тем не менее ни в одной из этих исторических ситуаций ни разу не прозвучали слова: суд, Минюст и иже с ними. Союз, хоть и давал некоторые материальные и социальные бонусы своим членам, рассматривался как добровольное товарищество людей, работающих — даже не в киноиндустрии (это слово тогда редко употреблялось), а в области духовного производства, то есть творчества. Творцы не отличаются любовью и даже элементарной терпимостью друг к другу, но Союз кинематографистов долго был исключением из правила: здесь действительно шли откровенные дискуссии, рождались идеи и проекты и даже, особенно в начале ельцинской эпохи, формировался своего рода политический клуб единомышленников.

Нынешнее решение Пресненского суда (независимо от того, принято оно по сумме фактов или под давлением сверху) подпитывается противоречиями в разных версиях устава союза, который много раз переписывался по конъюнктурным соображениям. Не добавляет юридической ясности и путаница в законах об общественных организациях, принятых в 90-е годы, когда эти организации плодились как грибы. Для Союза кинематографистов с его авторитетом и историческими заслугами совершенно абсурдно быть объектом надзора и регламентации со стороны юридических бюрократов, которые принялись теперь (почему бы не пять и не десять лет назад?) считать кворумы выборных собраний. Это характерный пример настойчивого стремления зажать в тиски бюрократических схем (где уже давно пребывают бизнес и политика) остатки гражданского общества и духовную жизнь.

Несколько даже комическим отражением связи, что существует между процессами в киносоюзе и в стране вообще, можно считать страх, который испытывают представители "молчаливого большинства", будучи поставлены перед проблемой выбора: ведь они от нее давно отвыкли. Некоторые кинематографисты не решились подписать заявления поддержки Марлена Хуциева, но чтобы не прослыть совсем уж трусами, позволили это сделать своим женам, тоже числящимся в союзе. Или: Международная федерация кинопрессы хочет вручить Марлену Мартыновичу спецпремию за вклад в киноискусство (а вовсе не за общественную деятельность!), но не может найти российский фестиваль, который поддержал бы эту идею.

Власти боятся фронды в Союзе кинематографистов, имея перед внутренним взором ряд исторических прецедентов. Их можно понять. В данном случае, однако, они ошибаются: никакой цветной революции в СК России не зреет, зато зреют депрессия и стагнация, памятные по брежневским временам. Как бы ни завершился сюжет с нынешним противостоянием внутри киносообщества, ясно, что большая часть его, и особенно молодежь, сегодня не пойдет на баррикады ни за Марлена Хуциева, ни за Никиту Михалкова. Люди руководствуются более практическими соображениями: так, известный режиссер из Екатеринбурга на вопрос, будет ли участвовать в михалковском съезде, честно сказал: буду, ведь нам редко удается побывать в Москве, а это хороший повод.

СК России грозит та же участь, что и другим творческим союзам. Сначала он может расколоться, а затем и вовсе потерять свое значение как творческая единица, сохранившись в лучшем случае как профсоюз. Та часть, что получит поддержку власти, скорее всего, попытается вернуть союз к квазисоветской формуле — с поправками на время больших бизнес-планов. Те же, кто останется вне этой модернизированной структуры, может быть, вернутся к извечным творческим проблемам, которые на самом деле актуальны для любого художника. Даже если его зовут Никита Михалков.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...